Глава сорок вторая
Аделина Маури
Сентябрь 1833 года
Вывеска над миссией «Падающий ручей»:
«Превратить все племя в англичан – по языку, в цивилизованных людей – по манерам и в христиан – по религии».
…Дорогие мои мама, папа и сестренки!
Наконец-то мы добрались до миссии! Я уже разобрала свой сундук, выстирала дорожное платье, засунула дорожную шляпку на верхнюю полку и приготовила на завтра свежее хлопчатобумажное платье, чистый фартук и свою надежную каждодневную шляпку, чтобы наконец взвалить на себя добровольно взятую ношу и начать богоугодное дело причащения индейских ребятишек к благим вестям и пробуждения их языческих душ для милости Господа Бога всемогущего и Спасителя нашего Иисуса Христа. Вечер еще достаточно светел для того, чтобы можно было писать. Я постаралась получше подготовиться к своему первому дню учительского труда и теперь могу с чистой совестью описать вам наше путешествие и уверить в моем благополучном прибытии в новый дом. Надеюсь, кто-нибудь из тех странников, что держат путь на север, согласится взять мое письмо, дабы оно достигло вас ранее, чем если бы мне пришлось отправить его обычной почтой, в мешке, который отвозят два раза в год на плоту.
Вчера остальные миссионеры устроили нам елико возможно теплый прием. Они вознесли благодарственные молитвы в честь нашего благополучного прибытия, а сундуки с товарами, которые мы привезли с собой, вызвали у них неподдельную радость. Женщины приготовили прекрасный горячий ужин, угостив нас жареной олениной, овощами и пирогами. Мы воздали должное угощению, хотя мне и показалось, что местные дамы не умеют обращаться со сдобным тестом столь же искусно, как это делает мама.
Вы наверняка не удивитесь, узнав, что желудок миссис Уитакер отказался принимать оленину и пирог.
После ужина и молитв мы с миссис Уитакер с удовольствием освежились, искупавшись в ручье, протекающем позади миссии, хотя и принимали ванну в весьма скромном виде, в нижнем белье. Складки на моем облачении пришлись весьма не по нраву миссис Уитакер. Кажется, я еще не встречала большего недовольства, чем то, что было написано у нее на лице. Случись завтра Вознесение, она непременно бы сердито нахмурилась.
Но сначала я должна поведать вам о нашем путешествии, каковое временами представлялось мне куда более долгим и трудным вследствие того, что именно миссис Уитакер оказалась моей спутницей. Я начну с того душераздирающего момента два месяца тому, когда папа перед рассветом погрузил мой сундучок в крытую повозку преподобного Уитакера и я расцеловала вас всех на прощание. Когда он помогал мне забраться внутрь, я помолилась Господу, прося его дать мне силы, потому как мне пришлось крепко стиснуть в руках Библию, чтобы не подобрать юбки и не спрыгнуть на дорогу, а потом бегом вернуться домой. Колеса скорбно застонали, как только мы покатили вниз по подъездной аллее, и на мгновение я вообразила, будто меня везут на казнь, совсем как бедную королеву Франции Марию-Антуанетту, а не в дальние края, дабы совершить богоугодное дело, к каковому всегда следует приступать с радостным сердцем. Когда мы проезжали мимо полей и ворот Гендерсонов, я опустила голову. Мне не хотелось, чтобы миссис Уитакер заметила, что под дорожной шляпкой, которую так замечательно украсила сестричка Маргарет, по щекам моим катятся слезы. Миссис Уитакер никогда не упускает случая выразить свое недовольство, и она наверняка прочла бы мне резкую нотацию.