— А это Тибет? — ткнула пальцем Прокофьева.
— Тибет, — подтвердил Андрей.
— И там был?
— Да.
— Ну и как?
— Как тебе сказать, внешнее не всегда соответствует тому, что может чувствовать человек внутри. Это еще Герман Гессе имел в виду, когда написал в своей книге «Игра в бисер», что паломничество на Восток происходит у нас в душе. Сам же Восток это символ восхождения к тому, что может проистекать во внутренней жизни человека.
— Ясно. Это значит, Восток — тоже иллюзия.
На Восток отправься дальний
Воздух пить патриархальный,
В край вина, любви и песни,
К новой жизни там воскресни,
— продекламировал Андрюша.
— Красиво. Это ты написал? — спросила Настя.
— Да нет. Это Гёте. Если б не было Востока, его бы следовало придумать. Там все-таки есть кое-что, чего нет здесь.
— Что?
— Не знаю, как сказать. Это надо просто видеть. Солнце встает раньше. Если все время ехать, то кажется, что оно и не садится вовсе. Смена часовых поясов. Другое ощущение жизни там, и все.
— Состояние непривязанности и свободы, — вспомнила Настя их разговор на дороге из Архангельска в Петербург во время того самого путешествия два года назад, произнеся это вслух.
— Помнишь? — посмотрел на нее Андрей.
— Да. Хорошее состояние. Только я его уже немного позабыла. Быстро все стирается. Тогда было счастливое состояние души, — на минуту задумалась Прокофьева. — Но, кажется, я его потеряла.
— Что с тобой происходит, Настя? — снова спросил Андрей.
— Да так. Разное. Давай лучше о тебе, — снова перевела разговор Настя
— У меня все путем.
— Ты счастлив? — неожиданно спросила она.
— Там нет счастья. Там есть полнота, — ответил Андрей.
— Там — это где? — снова задала вопрос Настя.
— В том состоянии. Это больше, чем просто счастье. Или просто другое состояние сознания. Но я не могу чему-то учить. Это просто как дар сиюминутный. И, наверное, не каждый это чувствует. Но может. Потому что мир един. Там, в том состоянии.
— Юный мудрец. Наверное, если бы каждый мог, ничего бы этого не было.
— Чего не было?
— А всего этого дерьма, которое в том состоянии просто не видно. Не всплывает. Извини меня, я не в тему сейчас говорю, — опомнилась Прокофьева. Ей хотелось кричать, что земля помойка, но этот юный мудрец вселял в нее какую-то веру, которую не хотелось рушить ни в себе, ни в нем, облучая как радиацией своим негативным опытом. В конце концов, как ей казалось, в том, что с ней происходило в жизни, была доля и ее собственной вины за неразборчивость, неумение вовремя выйти из тупой игры или вообще не вступать в нее. А может, и не было никакой вины — казалось ей иногда, может, просто такая судьба — куда гонит, туда и катишься. Настя снова посмотрела в окно. К подъезду подъехала иномарка, набитая людьми.