— Он уверен, что Фике выпрямится.
— Да, он в этом уверен.
* * *
Палач приходил в замок, как обещал.
Через полтора года стали появляться надежды на выздоровление.
Слюна девственницы помогла.
Во дворе замка долгоногий офицер, сверкающий позументами, делал развод солдатам в красных штанах и синих мундирах.
Мальчик с усыхающей ножкой прилип к стеклу. Пухлый нос его расплющился в лепешку.
— Направо-о!.. Налево-о!.. — восклицал хромой мальчик, представляя себя долгоногим офицером в сверкающих позументах.
— Уходи к себе в комнату. Ты мне мешаешь, — строго сказала кривобокая девочка. Она заучивала наизусть псалом.
«Рассуди меня, Господи, ибо я в непорочности моей и, уповая на Господа, не поколеблюсь, искуси меня, Господи, и испытай меня; расплавь внутренности мои и сердце мое». Так начинался двадцать пятый псалом Давида. Двадцать четыре псалма Фике уже затвердила. Всего их сто пятьдесят.
«Плохо живется на свете будущим королевам. Они должны быть очень учеными, — думала Фике, — они должны знать сто пятьдесят псалмов Давида и уметь читать и писать по-французски и по-немецки. Хорошо еще, что пастор не очень помнит историю с географией. А то бы и эти науки пришлось знать. Но вот уже совсем непонятно, к чему нужны будущим королевам басни господина Лафонтена. Другое дело — танцы. Королевы устраивают маскарады и балы».
Фике просила Иоганну-Елисавету, чтобы она снова разрешила приходить учителю в белых шелковых чулках.
— Ах, мама, это очень удобный железный корсет. Ну, право же, он мне ни капельки не мешает.
Когда Бабет не было в комнате, кривобокая девушка немного упражнялась в кадрили. Это было очень больно. У Фике по щекам текли слезы. Она плакала и танцевала, плакала и танцевала. Но ничего не поделаешь, если хочешь носить корону, надо плакать и танцевать, плакать и танцевать.
Фике не терпелось взглянуть в окно. «Может быть, из ворот выйдет господин Больхаген». Но шея не поворачивалась. Палач слишком туго обмотал ее черной лентой.
«А вдруг господин Больхаген опять принесет газету и станет читать вслух. Вчера было так интересно».
Вчера господин Больхаген читал о свадьбе принцессы Августы Саксен-Готской с принцем Уэльским, сыном английского короля.
Умный старец сказал, обращаясь к Бабет:
— Эта принцесса Августа приходится Фике троюродной сестрой. Но верьте мне, она гораздо хуже воспитана, чем наша девочка.
И, погладив Фике по бритой головке, он добавил:
— Вот бы кому пристало носить корону.