Однако со свойственной ей скромностью она в ту минуту сравнила себя не с Цицероном, хвастливым, как мальчишка, и не с Антонием, про которого сказано, что он растратил в наслаждениях с Клеопатрой самую драгоценнейшую из трат, т. е. — время, и не с Ликургом, считавшим богатство и бедность самыми страшными болезнями государственного тела, и не с Брутом, чересчур нравственным, хотя и не брезговавшим отдавать под чужим именем свои деньги под сверхростовщические проценты, и даже не с Юлием Цезарем, из трусости не надевшим на свою лысую голову императорского венца, но с хамелеоном Алкивиадом, который среди ионийцев бездельничал, в Спарте был серьезен, стригся под гребенку и ел черную похлебку, а при дворе сатрапа Тиссаферна жил так пышно, что в сопоставлении с этим, как говорит Плутарх, ничего не значила прославленная персидская роскошь.
Екатерина непритворно валилась от усталости, когда, словно из щели в полу, выпрыгнул Петр Федорович.
Его лицо, изуродованное оспой, пылало, а длинные руки качались осатаневшими маятниками.
— Сударыня, какая страшная новость, — закричал он из глубины галереи, — граф Лесток взят в Тайную канцелярию!
Великая княгиня выронила из рук тяжелый мушкет.
— Отечество наше корнями за пуп Земли зацепилось. А ты вздумал отечество наше рылом своим копать! Не слыхано в свете, чтоб свинье повалить столь превеликое дерево, — сказал Александр Иванович Шувалов, большой братец сенатора, поставленный в начальники Тайной канцелярии Мавруткиной силой у двора.
Вторым допрашивателем Лестока был, дружный Бестужеву, Степан Федорович Апраксин, гвардии Семеновского полка подполковник и военной коллегии вице-президент, человек больших великолепий, очень тучный сибарит с красивым бабьим лицом.
— Свинья на дубу гнездо свила, — процедил Апраксин, чистя себе ногти замшевым лоскутком.
Лесток молчал.
Шувалов дернул скулой:
— У него, как видится, нет сильного хотения с нами разговаривать.
— Слава Богу, наконец-то и догадал, — огрызнулся Лесток.
— В таком случае, к чему же нам без толку терпения свои терзать, — опять процедил Апраксин, — какой там у нас, Ваше сиятельство, следующий допросный пункт?
Александр Шувалов, дергаясь правой стороной лица, стал читать по большому листу:
— «Во время негоциации с морскими державами о neрепущении им помощного корпуса, ты старался все тайности у вице-канцлера сведать и о всем Финкенштейну пересказывал; уже доказано, что и сам вице-канцлер прусскому министру такие открытия чинил, с тобою же был в тесной дружбе». Отвечай.
Лесток молчал, разглядывая с наглостию и надсмешкой, как дергается у начальника Тайной канцелярии правая сторона лица.