– Как гусар, имею право владеть любым оружием. Как офицер Лейб гвардии, приравненный чином к ненаследному дворянству, имею право на обратную силу закона.
– Да? – Удивился Василий Владимирович, выбираясь из неподходящего ему уныния.
– Точно говорю. За это не казнят. – Успокоил я его, пытаясь разглядеть за ним щуку.
– Тогда надо это отметить! – Прогремел гусар, тут же потянувшись к фляге на поясе.
– Может, вина? – Робко подал я голос.
– Это для дамы, – засмущался Давыдов, глянув на дверь. – Вы знаете, как известие о вашем неправедном заточении вышло в свет, десятки высокородных леди принялись упрашивать навестить вас и поддержать самолично!
– Но я женат!
– Верно, поэтому там – для меня. – Отвел гусар глаза.
– И вино с щукой? – Грустно предположил я.
– Да, но я принес для вас другое! – Воодушевленно произнес князь, ставя перед ногами второй пакет и открывая горловину. – Вот!
Сверху, на ткани, лежали стальные наручники.
– Это тоже не для вас, – суетливо убрал он их в сторону. – Дамы так любят атмосферность, а тут ни цепей, ни завалящих кандалов! – Возмутился князь. – Поэтому все с собой.
– А вы тут бывали ранее?
– А как же… – Задумчиво тронул он ус. – Наша служба – она такая… Сегодня любят и ценят. Завтра гневаются и сажают под замок. Но без нас все равно никак, – поднял он на меня серьезный взгляд. – Это ведь главная проблема там, наверху. Им нужны люди, которым можно верить. А таких, посчитай – почти и нет. Вам пока верят, поручик. Главное, не наделайте глупостей. – Внимательно смотрел он на меня.
– Я не собираюсь бежать.
– Это хорошо, – кивнул князь. – Доказательства невиновности доставят?
– Уж поверьте, они будут и крайне убедительные. Завтра.
– Тогда вам непременно понадобится это, – Давыдов вновь открыл пакет и принялся выкладывать оттуда аккуратно сложенную гусарскую форму. – Не в робе же вы предстанете перед Его высочеством… Вот. Извольте, все по вашей мерке, – распахнул он в руках мундир.
– Тут нашивки штабс-ротмистра, господин полковник. – Заметил я несуразность.
– Ах, это… положил он мундир себе на колени. – Вы знаете, поручик… Помню, как-то на войне, перед боем, присвоили мне внеочередное звание. – Пожевал Давыдов губы, вспоминая. – И вот лежу я в грязи, с простреленной грудью, истекаю кровью. Лошадь пала, чуть не придавив собой. До вражеских окопов – метров десять осталось. И так обидно мне стало помирать молодым, красивым, не отгуляв звание, что я поднялся, дошел до окопа и порубал там всех…
– И что было дальше? – Подтолкнул я затянувшееся молчание.
– Нет, ну помирать после подвига было бы совершенной нелепостью! – Возмутился Давыдов. – Так что и вы, господин штабс-ротмистр, извольте пережить завтрашний день!!