Отчаянное сопротивление частей XX корпуса вызвало у противника восхищение. По воспоминаниям подполковника A. A. Успенского, немецкое командование не скрывало своего уважения к русским героям: «…на опушке леса, всех нас (пленных офицеров XX корпуса. — Ф.Г., С.Ж.) встретил, окруженный офицерами, старший из немецких генералов… напыщенной речью: "Все возможное в человеческих руках Вы, господа, сделали: ведь, несмотря на то, что вы были окружены (руками он показал полный обхват), вы все-таки ринулись в атаку, навстречу смерти! Преклоняюсь, господа русские, перед вашим мужеством!" Он при этом отдал нам честь, держа руку под козырек»[105]. По свидетельству В. Н. фон Дрейера, все генералы XX корпуса целой группой были направлены в Сувалки для представления командующему германской армией генералу фон Эйхгорну[106].
Славный XX армейский корпус погиб главным образом по вине высшего командования, отчасти же по вине собственного командира. В конечном итоге, именно отказ командующего армией, генерала Сиверса, своевременно отвести обойденные с севера войска этого корпуса, а также слепое выполнение генералом Булгаковым не отвечавших действительности директив командующего привели к тому, что на выходе из Августовских лесов измотанные многодневными боями, переходами и голодом русские части встретили заблаговременно подготовившиеся немцы. В значительной степени вина за поздний отход 10-й армии лежит на Главнокомандующем Северо-Западным фронтом генерале Н. В. Рузском, требовавшем от Сиверса перехода в наступление даже тогда, когда вполне выяснилось громадное превосходство противника и поражение обоих флангов армии[107], и не пытавшемся внести коррективы в действия командующего, когда армии со всей очевидностью грозило полное поражение[108].
Решающее влияние на конечную неудачу прорыва оказало неискусное руководство корпусом со стороны генерала П. И. Булгакова. Сам командир корпуса, по отзывам знавших его, не был подготовлен для занятия столь ответственной должности[109]. Откровенная вражда между Булгаковым и его начальником штаба генералом К. Я. Шемякиным только усугубляла ситуацию[110]. Роковую роль сыграло то обстоятельство, что командир корпуса генерал Булгаков до самого конца старался действовать в соответствии с приказаниями из штаба армии, связь с которым была потеряна еще 2 февраля. Указания эти даже на тот момент не соответствовали обстановке, а после разрыва связи и вовсе утратили какой-либо смысл. По воспоминаниям генерала Хольмсена, Булгаков не был склонен маневрировать, избегать излишних потерь, он как будто специально искал сражения, бил в самое сильное место, применял лобовые атаки