Наши французские союзники действительно весьма чувствительно относились к тому, что происходило в Привислинском крае: в 1915 г., после сдачи Новогеоргиевска и Ковны, французский посол вполне серьезно доносил своему правительству: «В пессимистически настроенных кругах Петрограда считаются с тем, что император и правительство, возможно, должны будут вскоре переехать в Москву. Теперь военные события последних дней ставят этот вопрос перед общественным мнением»
[154]. Однако, стремясь учесть в первую очередь «общественное мнение» и пытаясь соблюсти «союзнические интересы» при решении участи Новогеоргиевска, наши политики из штаба Верховного Главнокомандующего действовали по-дилетантски — все их соображения не обеспечивались никаким стратегическим фундаментом. Уже после войны один из лучших наших военных инженеров, К. И. Величко, писал: «Логика решения бросить все Висло-Наревские крепости в 1915 г. и оставить Новогеоргиевск не укладывается ни в какие понятия, не отвечает никакому серьезному стратегическому замыслу в обстановке этого периода войны»
[155]. Ставка не понимала, что скорое падение крепости, оставленной без всякой надежды на выручку, было неминуемо и должно было произвести эффект, как раз обратный тому, на который наши горе-стратеги, по всей видимости, рассчитывали.
Со своей стороны, Главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал Алексеев сделал все, чтобы неминуемое падение Новогеоргиевска имело наименьшие последствия для нашей армии. Именно поэтому он вывел из обреченной крепости надежные части XXVII армейского корпуса, которые были нужны на фронте[156], заменив их ослабленными и нестойкими формированиями во главе с соответствующими военачальниками[157]. Не настаивал Алексеев и на замене не внушавшего доверия генерала Бобыря на генерала A. B. Шварца, прославившегося при обороне крепости Ивангород. Уже по пути в обреченный Новогеоргиевск Шварц заявил о своей болезни и отказался принимать должность[158].
Бесславное и стремительное падение Новогеоргиевской крепости явилось не столько следствием преступного поведения ее коменданта или результатом мер, предпринятых генералом Алексеевым и объективно способствовавших ослаблению ее гарнизона, сколько плодом очередного стратегического промаха нашего Верховного командования. Фактически, Ставка, приняв абсурдное со стратегической точки зрения решение, заставила Главнокомандующего Северо-Западным фронтом отбывать номер под названием «усиление гарнизона Новогеоргиевской крепости в свете грядущей ее осады», а генерал Алексеев, в свою очередь, вынудил коменданта Бобыря отбывать номер под названием «оборона Новогеоргиевска», и только лишь небольшая часть гарнизона крепости старалась и в этих условиях исполнять свой долг.