— А он и есть француз! — зло выкрикнул длинный.
— Я те покажу француз! — И Денис огрел его плетью.
— Братцы, за что? — взвизгнул тот.
Толпа угрожающе загудела, окружая Дениса кольцом.
— Ты не очень-то, барин…
Это сказала Катерина, раздвигая толпу, и подошла к Денису.
— В сражениях, ваше благородие, ругаться грех. Это как в церкви, — сурово сказала она.
Сзади кто-то толкнул Дениса, и он, увидев злые глаза, устремленные на него, сразу понял, что обстановка опять стала угрожающей. Он стоял, маленький среди огромных бородачей. Толпа сжималась теснее.
— Благодарю за службу, мужички! — вдруг петушино выкрикнул он. — Хорошо воюете! Не пощадим живота своего за Россию-матушку! Ура-а!
— Ура, — растерянно отозвался кто-то. Это был длинный.
И все захохотали.
— Ура-а! — присоединилось несколько голосов. Когда приутихло, Катерина сказала с усмешкой:
— А здорово тебе повертелось в мешке-то, ваше высокоблагородие?
Ее реплику подхватили хохотком.
— Ладно, будет! — кинула она мужикам и повернулась к Денису: — Проголодались, поди, барин, пройдемте в дом, потолкуем.
Нет, в ту пору гусарский оптимизм еще не испарился в нем, он уже освоился и с аппетитом хлебал щи из сервизной миски, одновременно разглядывая кабинет графа, где все носило следы полнейшего разгрома. На стене торчали крюки и гвозди от висевших прежде картин, вместо них светлели пятна. Огарок свечи был воткнут в бронзовую чернильницу.
Катерина с интересом уставилась на своего гостя. В дверях, насупившись, горбатились мужики…
— А где хозяева! — спрашивал Денис. С продырявленного портрета, стоявшего в углу, на него смотрела Катрин, еще девочка.
— Бог весть где, — ответила Катерина. — Тут французы были, мы их выбили.
— А вы — чьи?
— Нынче мы вольные. — Она посмотрела на мужиков, и те одобрили.
— А потом?
— Как бог даст. После войны воля обещана.
— Это кто ж обещал? — спросил Денис.
— Кто да что! — сердито отозвалась она. — Я обещала! А что не по нам — в бега. К казакам дорога торная.
— О как! — сказал один из мужиков и сделал неуверенный шаг вперед.
— Да ты что, собачий сын? Нализался? — оборвала его Катерина.
— Я… по случаю замирения.
— Забыл, как я одному такому голову снесла? Ну, что уши развесили? Не при господах — баклуши бить! Неровен час, француз нагрянет!
Мужики подались назад и скрылись за дверью.
— Э, да ты атаманша, — сказал Денис.
— Раз поставили, так и атаманша, — поведя плечом, ответила она. Искоса посмотрела на него и по-бабьи засмущалась: перед ней сидел пышноусый гусар и насмешливо улыбался.
— А стрелять умеешь? — спросил он.
— Надо было — стре́лила. Дело нехитрое.