Сабля, водка, конь гусарский,
С вами век мой золотой!.. Ха!
— Ха-ха! — негромким эхом поддержали его гусары.
Еще не пришла пора, когда представление о войне, как о веселых боевых схватках, смешалось с народной бедой и с личной болью, потерями, разочарованиями…
Денис был задумчив.
Поглядывая на своего командира, Митенька Бекетов сказал:
— Со смаком поют! У вас стишок легкий, Денис Васильевич.
— Легкий? Всегда ли это хорошо, Митюша?
Козлетончик Бедряги браво повизгивал:
За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!
Пусть к нам сунутся любые,
Мы покажем им… Ха-ха!
— Ха-ха! — поддержали его гусары.
Отряд въезжал на окраину Юхнова.
— Бодрее, братцы мои, — сказал Денис, посматривая на свой эскадрон. — Два дня отдыха в цивилизованном обществе!..
Но не успел договорить, как перед ними взорвалось ядро.
— Охренел предводитель! Белый флаг есть?
— Не держим! — сердито отозвался Бедряга.
Васька Буделек мигом сорвал с забора белые подштанники, болтавшиеся на веревке, и, поддев их пикой, поднял вверх.
На площади, куда выходила улица, по которой продвигался отряд Дениса, их поджидала вооружённая группа гарнизонных инвалидов во главе с предводителем дворянства майором Храповицким.
— Сдаются! Мародеры! — сказал он, глядя в медную трубу. — Быть наготове!
Инвалиды взяли ружья на изготовку. Храповицкий поскакал к противнику.
— Кто такие? — победоносно окликнул он. — Сдавай оружие! Знамена!
Денис с улыбкой смотрел на Храповицкого.
— Слышали, что было сказано? Размолочу! — повысил голос Храповицкий. Но по мере того, как он вглядывался в неведомого противника, лицо его меняло выражение, а затем он в изумлении воскликнул: — Денис Васильевич!.. Что за машкерад?..
Он не без труда слез с коня и засеменил к Денису, а тот, тоже спешившись, хохотал, обнимая старика.
— Ну, ну, чуть не перестрелял всех! А мы отдохнуть, готовь ужин, старина, приглашай гостей!..
От девиц с маменьками было тесновато и душно в гостиной предводителя. Слышались возгласы…
— Идут, идут!..
Лизанька с альбомом для стихов в руках бросилась к двери. Дверь распахнулась и — о, ужас! — они вошли, топоча сапогами, гремя саблями… Впереди шел небольшого роста бородатый, черный крепыш, показавшийся ей взъерошенным диким зверенышем, а счастливый Храповицкий говорил:
— Познакомься, дочка. Денис Васильевич Давыдов!
— Вы… Давыдов? — упавшим голосом произнесла она.
Денис склонил голову. Лизанька смотрела на него испуганно, а он, не дав ей опомниться, распорядился:
— Поручик! Мазурку!
Митенька Бекетов словно ждал этого приказа. Подлетев к фортепьяно, со всей силой ударил по клавишам, а Денис подхватил Лизаньку, неловко сопротивляющуюся. Он уже кружил ее, притопывал, припадал на одно колено, увлекал за собой. Он был, как в угаре, совсем позабыв, сколь страшно выглядел, и спохватился лишь тогда, когда увидел, что его партнёрши нет. Она стояла у балконной двери в растерянности.