Он не видел, что прямо под ним, под деревом, на котором он сидел, стоял Попов-Тринадцатый и тоже вслушивался в разговор Дениса и Лизаньки, а затем шепотом стал складывать строчки, вроде тех, которые услышал и которые странно заворожили его. Он сочинял стихи!
Довольно! Я решен — не буду больше пить…
А буду, а буду царю служить… м-м-м…
С казаками Давыдову служить…
Довольно! Я решен! Не буду больше пить!..
— А правда, — продолжала допрашивать Дениса Лизанька, — что вы можете танцевать мазурку сутки с маленьким отдыхом?
— С вами — без отдыха.
— Неужели вы… тот самый?.. Ой, сжимается сердце!.. Только в романах читала, что ради возлюбленной прыгают с вершины замка, а теперь… даже с балкона не спрыгнут!
— Ну, это же сущие пустяки! — И Денис легко вскочил на перила. — Ради вас! — Он взмахнул руками, чтобы спрыгнуть, но в этот момент на балконе появился Храповицкий с кругленьким господинчиком в цветном сюртуке.
— Денис, голуба моя, позволь представить тебе — глава ополчения, неутомимый Михаил Михалыч Катинцев, жених моей Лизаньки…
Лизанька, вспыхнув, отвернулась.
— Весьма рад, — поклонился Денис.
— Но ты слушай, слушай, какие вести он принес! — шумно продолжал Храповицкий. — Победа! Мы разбили французов под Малоярославцем! Бонапартишка бежит в беспорядке…
— Это точно?
— А как же, — вмешался Михаил Михалыч. — Приехал племянник моей сестры от первого брака моей матушки. Бежит, истинный бог, бежит!..
— Теперь лови его, черта, лови! — восторженно выкрикнул Храповицкий…
И тут что-то тяжелое свалилось с дерева прямо на шею Попова-Тринадцатого. Это был маленький барабанщик. Летя и падая на Попова, он нажал курок пистолета, и раздался оглушительный выстрел.
— Тревога!! — крикнул Денис и прыгнул с балкона.
Выбежавшие гусары уже седлали коней.
— Никакой тревоги, — флегматично сказал Попов-Тринадцатый.
Он стоял, держа между ногами маленького барабанщика, и всыпал горячих, приспустивши ему штаны на известном месте, а тот вскрикивал: «Вив ля Франс!» — и пел Марсельезу.
Закончив экзекуцию, Попов наподдал ему напоследок, и маленький барабанщик исчез в кустах.
В окнах по-прежнему кружились танцующие пары, и гремело фортепьяно…
Начал падать снег.
Он падал все гуще и гуще. Зима в двенадцатом году, на беду французам, ударила рано…
По заснеженному лесу мчался Попов-Тринадцатый, свернул с дороги, утопая в сугробах. У дороги возились мужики, рубили лес, заваливали дорогу деревьями.
— Бог в помощь, мужички! — крикнул Попов, углубляясь в чащу, и уже оттуда слышался его голос: — Дени-ис!..
Катерина подняла голову. В чаще проехало еще несколько всадников. Дениса среди них не было. С могучей силой взмахнула она топором, и еще одна ель, медленно накренясь, со скрипом рухнула, накрыв собой другие деревья, уже сваленные поперек дороги…