Вскочил встрепанный Васька Буделек.
— Я один виноват! — кричал Денис и стал быстро одеваться.
— Куда? — спросила Катерина.
— Надо выручать чертова сына, — лихорадочно говорил Денис.
Васька стоял уже готовый и ждал распоряжений Дениса.
— Да вы что, ополоумели? — оторопело произнесла Катерина. — Там французов тьма!
Денис посмотрел на нее.
— Поможешь. Давай своих мужиков, — коротко распорядился он, пристегивая саблю.
Ее лицо мгновенно переменилось, стало злым и непреклонным.
— Не дам! — крикнула она. — Хватит! Нахлебались крови!
— Обойдусь без тебя, — с гневом бросил ей Денис. — Где пленные? — И вышел.
В Сычевке на одной из улочек толкались солдаты в пестрых и разных мундирах — французы, прусаки, итальянцы и даже турки-мамелюки. Слышались оживленные возгласы:
— Партизан! Партизан!
Вели Попова-Тринадцатого, и каждый из солдат, кто попадался навстречу, норовил или ударить его, или вырвать клок от уже и без того разорванной рубахи. Из толпы вынырнул маленький барабанщик. Лицо его сияло торжеством.
— Попался! Теперь ты мне ответишь!
Попов узнал его.
— Вив ля Франс! — улыбнулся он ему и дружески подмигнул.
Солдат подтолкнул Попова в спину, и затем его бросили в баньку, заперев ее на замок. Часовой встал у закопченной двери, барабанщик присел возле.
Со стороны большака к Сычевке подъезжал отряд французских гвардейцев. Уже издали нельзя было сомневаться в том, что этот небольшой отряд представляет собой живой, не сокрушенный еще сколок великой Старой гвардии Наполеона. Осененные высокими медвежьими шапками, в синих полушубках, белых ремнях, с красными султанами и эполетами, они казались маковым цветом среди снежного поля. И хотя у некоторых были декоративно перевязаны руки и головы, все равно они соблюдали тесный и величавый строй. Сзади них ползли фуры с бочками, а впереди, подгоняемое конными фуражирами, бестолково бежало стадо черных свиней. Все это вызвало бурный восторг у выбежавших из сторожевого поста гарнизонных солдат. Они кричали: «Фора! Фора!»
Гвардейцы не отвечали на возгласы, въезжая в Сычевку, и по мере их продвижения постепенно можно было узнать в этих немых гвардейцах Денисовых партизан — Мартынова-Черкесского, Головача, Ваську Буделька и, наконец, самого Дениса Давыдова. Все они были побриты, Денис вновь распушил свои знаменитые усы. Они молодцами сидели на конях, а вокруг них суетились гарнизонные солдаты, возбужденно лопотали на разных языках, и лишь Васька иногда отвечал, дурачась: «Парле-парле, ляпош-облопошь, шерами-шарамыж». Остальные предпочитали отмалчиваться. Впрочем, не трудно было заметить, что гарнизонные больше всего интересовались не ими, а чёрными свиньями. Тут восторг изголодавшейся солдатни достиг апогея. Денис спокойно отдавал распоряжения Мартынову-Черкесскому и делал, это, не стесняясь, по-русски: