— Бочки с порохом доставишь поближе к сторожевому посту. Взрывать по моему сигналу. Сигнал для всех — выстрел из пистолета.
Оборванный итальянский солдат, растолкав толпу, бросился на черного кабана с тесаком, и его насилу оттащили. Могло начаться побоище, но солдаты сторожевого поста и подоспевшие гренадеры стали разгонять толпу нагайками.
К Денису подошел французский сержант:
— Капитан! Прошу к коменданту!
Денис подмигнул Мартынову-Черкесскому (тот ответил незаметным кивком) и последовал за сержантом.
Дежурный офицер Тардье встретил Дениса и вместе с ним прошел в горницу, где помещалась канцелярия штаба полковника Можеро. Тут Тардье остановился.
— Извините, капитан, вам придется сдать оружие, — сказал он. Денис вопросительно посмотрел на него, и тот развел руками, улыбаясь. — Приказ коменданта, — пояснил он. — Приказ для всех.
— Пожалуйста, — снисходительно произнес Денис, отстегивая саблю, а Тардье вглядывался в него и вдруг сказал:
— Не могу в точности вспомнить, но где-то я вас встречал…
— Не думаю…
— Положительно, где-то встречал, — повторил Тардье и уже несколько другим тоном добавил: — Пистолет, капитан!
— Черт знает! Может, еще и штаны снять?
— Прошу, — холодно сказал Тардье, принимая от него пистолет, и указал на дверь, ведущую в помещение коменданта. — Между прочим, я отменный физиономист, — как бы в шутку успел заметить он вдогонку Денису.
Не только в гневе, но еще и наигрывая гнев, чтобы скрыть беспокойство о возможном разоблачении, Денис не вошел, а ворвался к коменданту и начал сразу с нахальной атаки:
— Что происходит? Как я должен это понимать? Жертвуя людьми, я едва пробился к вам, а меня лишают оружия! — И запнулся.
Перед ним сидел человек, очень похожий на Наполеона — такая же прядь, спадающая на лоб, серый походный сюртук… Наполеон? Быть не может!
— Тысячу извинений, капитан, тысячу извинений! — суетливо говорил этот человек, приподнимаясь. — Здешний комендант. Полковник Можеро. Не знаю, право, но вы, должно быть видели, что у меня тут делается! Ужас! Сброд со всех дорог!
Он вышел из-за стола, и теперь стало абсолютно ясно, что это никакой не Наполеон: без намека на полноту, костляв, высок ростом, даже долговяз. И Денис невольно усмехнулся. А Можеро в возбуждении пожимал ему руку:
— Бог мой, вы первый фуражир, пробившийся к нам! Вы наш спаситель!
— Н-да, — протянул Денис, соображая, как вести себя дальше. — Состояние вашего гарнизона мне решительно не нравится! — И начальственно поморщился.
— Я принял меры и не остановлюсь ни перед чем! — воскликнул Можеро. — Но голод, капитан, голод!