Здесь работали более 3000 преподавателей, среди них 340 профессоров докторов наук, свыше 1700 доцентов кандидатов наук.
В училище преподавали Николай Жуковский – выдающийся русский ученый, создатель аэродинамики как науки, Сергей Вавилов – советский физик, основатель научной школы физической оптики в СССР, президент Академии наук СССР и многие другие.
Нам, студентам-сварщикам преподавал ректор училища, герой Социалистического Труда академик Георгий Николаев. Преподаватели спрашивали строго. Вскоре наши головы были набиты всякими сведениями по дифференциальному и интегральному исчислению, механике, начертательной геометрии. Возможно, мои сокурсники иначе вспоминают годы учебы. Моя память сохранила эти ощущения. Пусть они таковыми и останутся.
Оценивая реальную ситуацию и свои возможности, я пришел к выводу: в первую очередь менять место жительства, в чем, как нельзя кстати, мне помог старший брат. Он жил в общежитии на Лефортовском вале, вблизи от технического училища. Задействовав талант переговорщика, он легализовал мой переезд к нему в комнату общежития. Меня особенно донимала начертательная геометрия, требующая пространственного воображения, логического мышления, без которых немыслимо никакое инженерное творчество. Усилия брата втолковать мне простые истины натыкались на полное непонимание. Исчерпав все свое терпение, он брал картошку, как в известном кинофильме «Чапаев», которую мы собирались пожарить, разрезал ее и показывал, где должна находиться точка в трех координатах. Затем он устраивал тестирование, просил найти линию пересечения плоскостей, заданных следами, подробно излагал методику поиска искомой линии. На одном из первых практических занятий по математике преподавательница задала коварный вопрос: кто из студентов вступительные экзамены сдал на «отлично»? Я с дуру сознался в этом. Она обратилась ко мне с предложением решить математическую задачу. Я, конечно, не смог. Моя самонадеянность была основана на том, что вступительные экзамены я сдал по четырем из пяти предметов на «отлично». Я не учел качество преподавания в Москве и в Джалал-Абаде. В то время я общался с группой молодых людей, казавшихся более одаренными, чем я сам. Я завидовал легкости, с какой они учились. Их умение оценивать культурную жизнь столицы, критиковать произведения искусства казалось мне недосягаемым. Позже некоторые из них умерли, не реализовавшись, другие прожили ничем не приметную жизнь. Теперь-то я понимаю, что у них не было ничего, кроме цепкой памяти и творческого инстинкта молодости. Такая легкость, свойственная столь многим, является трагедией любой профессий. Множество людей обманывается приходящей легкостью, перестают совершенствоваться.