– Господи, какое мещанство, – скривила носик ее спутница.
– Ты думаешь? – с веселой смешинкой в голосе переспросила Гедвига. – Значит, моим купчихам точно понравится! Заверните мне этих бонбошек из стекляруса[31].
– Как прикажете. Что-нибудь еще?
– Да, мне нужен подарок, для одного почтенного господина. Что-нибудь скромное, но не пустяшное. Скажем, запонки или булавку для галстука.
«Знаем-знаем, какому господину тебе подарок нужно сделать», – подумал про себя Стеклов, но вслух любезно заметил:
– Теперь запонки и заколку принято носить в одном стиле, так сказать – гарнитуром. Извольте пройти в следующее отделение, мы вам что-нибудь подберем. А это…
– Отправьте ко мне домой. Адрес вы знаете.
– Как будет угодно-с!
Все вместе они прошли в соседний отдел, где все витрины были увешаны образцами мужских аксессуаров. Запонки, заколки, портсигары, бумажники, перчатки, головные уборы всех форм и расцветок и бог знает что еще заполняли его пространство.
– Вот извольте, только что получили-с. Тут, извольте видеть, лошадиная голова, а тут подковы. Все в одном стиле, но не одинаково. Последний крик Парижа.
– И впрямь недурно. Как тебе, Ирина?
– Лучше бонбошек, – слегка искривила тонкие губы барышня, что для нее обычно означало крайнюю степень веселья.
– Мне тоже нравится. Заверните, пожалуйста, их мы возьмем с собой.
– Прикажете в бонбоньерку[32], или, может быть, подобрать футлярчик?
– В бонбоньерку.
– Как прикажете-с!
Приказчик отправился упаковывать покупку, госпожа Берг принялась с интересом осматриваться, игнорируя при этом подчеркнуто скучающую подругу. Тут глаз ее остановился на необычной паре, на которую поначалу она не обратила никакого внимания. Худощавая женщина, платье и шляпка которой знали лучшие времена, выбирала хорошо сложенному мужчине в недурно пошитом клетчатом костюме галстук. Правда, она не просила подать ей какую-либо новинку с витрины, а перебирала содержимое ящика, в который складывали вещи, уже вышедшие из моды. По-видимому, денег у них было немного, и потому незнакомцы старались сэкономить.
Мадемуазель Гедвига ничего не имела против бедных людей, кроме разве того, что на них ей было не заработать. Так что, отметив профессиональным взглядом, что женщина ухитрилась выбрать неплохой вариант, модистка равнодушно отвернулась. Однако фигура молодого человека в костюме показалась ей смутно знакомой, и она снова повернулась к ним и едва не застыла, как громом пораженная, услышав его голос.
– Блин, сколько мороки с этими галстуками, – с усмешкой заметил Будищев, думая, что его никто не слышит. – У моего папаши на все случаи жизни был один, да и то – потому что его пропить не получалось!