– И заодно – какого-нибудь корреспондента с ними, – добавил Дмитрий.
– А журналиста-то зачем?
– Да так. Чтобы он во все газеты слал статьи, как Мак-Гахан в Болгарии. Так, мол, и так. Налетела на наших толпа басмачей, а их пулеметчики и покрошили.
– Простите, – не понял Петр Викторович. – Каких еще «басмачей»?
– А кто там, в этом оазисе, живет?
– Текинцы – это одно из туркменских племен. Причем самое воинственное.
– Вот их как раз и покрошили. Причем писать с подробностями. Дескать, валились под свинцовым дождем, как снопы. Кровища лилась рекой, и все в таком духе…
– Но зачем?
– Для рекламы. Чтобы все в России знали, какую расчудесную адскую машину придумали на заводе Барановских. А если ее на вооружение не примут, чтобы генералам даже гимназисты вслед плевали – вон, дескать, ретрограды и вредители идут.
– Что-то в этом определенно есть, – задумался Владимир Степанович.
– Нашим генералам хоть плюй, хоть не плюй, – не согласился с ним кузен. – Все скажут – божья роса! К тому же сомнительно, чтобы экспедицию доверили Скобелеву. Уж больно много у Михаила Дмитриевича недоброжелателей. Хотя солдаты его любят. Ведь так?
Последние слова Барановский-старший сказал, обращаясь к Будищеву, вероятно, ожидая восторженного согласия, но реакция отставного унтера его удивила.
– Я в Рущукском отряде служил, и Белый генерал[36] меня в атаку не посылал, – отвечал тот, криво усмехнувшись.
Владельцы фабрики с недоумением уставились на своего работника, но Дмитрий, полагавший, что нормальный солдат может любить генерала только как собака палку, не стал им ничего объяснять.
– Ладно, – поднялся Владимир Степанович. – Мне уже пора.
– Я с тобой, кузен. Заодно и пообедаем в городе.
– Приятного аппетита, – хмыкнул гальванер и, поняв, что аудиенция окончена, двинулся к выходу и уже в дверях обернулся и сказал своим работодателям: – Вы все же патронов раздобудьте заранее, чтобы пулеметы проверить по-настоящему. А то мало ли…
Покинув кабинет хозяина, Будищев, насвистывая, двинулся к своей мастерской, ускоряя шаг. Есть хотелось неимоверно, и он надеялся, что посланный им в лавку за съестным Семка уже вернулся. Парня, правда, на месте не оказалось, но вместо него на лавочке у стены сидела Стеша с судками. По-видимому, она приносила обед отцу и заодно решила подкормить постояльца. Надо сказать, что старик не одобрял подобную щедрость, потому девушка делала это тайком.
– Ну, где ты ходишь? – строго спросила она, увидев Дмитрия. – Остынет же все!
– Что бы без тебя делал, – усмехнулся гальванер.
– Должно, с голоду бы помер, – отвечала та, расстилая холстину и выкладывая на нее немудрящую снедь.