– Все равно – спасибо.
– Да не за что. Вот кабы за тебя хозяин фабрики вступился – другое дело. Ты у него в чести?
– Да кто его знает, что у него на уме. Хотя я его брату двоюродному жизнь недавно спас.
– От разбойников отбил?
– Нет. На полигоне пушку разорвало, а я его и одного офицерика на землю столкнул и собой накрыл.
– А что за офицер? – заинтересовался полицейский.
– Да немчик какой-то. Штирлиц или Штиглиц… как-то так.
– Барон Штиглиц? – изумился Ефим и даже схватил Дмитрия за плечо.
– Да вроде бы. А ты что – всех баронов в столице знаешь?
– Всех не всех, а баронов Штиглицев в России всего двое!
– И что?
– Гы, – сдавленно хохотнул городовой. – Ну ты даешь! Ладно, твое счастье, что на меня напал. Считай, дело сделано.
– Да? Слушай, есть еще графиня одна знакомая…
– Ты мне одно скажи, Будищев, – испытующе и даже с легким сочувствием взглянул на него новый товарищ, – какая нелегкая тебя на завод понесла, с такими знакомыми?
– В полицию никто не позвал!
– Так это недолго исправить, если, конечно, под суд не попадешь.
Мастер Перфильев стоял перед хозяевами и горько жаловался на судьбу.
– Сколько годов служу верой и правдой, а такого позора не было. И ведь ни за что ни про что… ну скажите, Петр Викторович, ну разве же можно так, над пожилым, почтенным человеком? Да надо мной теперь все рабочие втихомолку смеяться будут. Вон, мол, битый идет…
– Это понятно, Егор Никодимыч, – сочувственно отозвался Барановский-старший. – Однако зря ты до полиции дело довел. Лучше бы мы эту проблему келейно разрешили.
– Вот вам крест, господа, – размашисто перекрестился мастер, – нету моей вины в том! Случайно получилось – свояк мой, тот, что в полиции служит, мимо по какой-то своей надобности проходил, да и узнал как-то. Вот и вышел такой конфуз. А так нешто я без понимания, что такие дела лучше тишком решать.
– Ладно, что сделано, то сделано. Вот только теперь это дело надо прекратить.
– Это как же?
– Видишь ли, Никодимыч, – вступил в разговор Барановский-младший. – Будищев, конечно, совершил недостойный поступок, но он нам сейчас нужен. Будь покоен, мы его накажем и заставим перед тобой извиниться…
– Господь с вами, Владимир Степанович, – преданно глядя в глаза, пустил слезу мастер. – Коли будет на то ваша воля, так я и заявление в полиции заберу, и бумагу подпишу, что никаких претензий не имею к этому паскуднику, да только на кой мне его извинения? Он же меня – старика, можно сказать, – смертным боем…
– Ну, полно-полно, – поспешили успокоить его хозяева. – Будь уверен, что Будищев в твою сторону теперь даже не глянет лишний раз. Мы об этом позаботимся.