– Да что за…
– Чего застряли? – раздраженно осведомился Отум, подходя к нам.
– Отум, здесь… – начал я и заглох. Что я ему скажу? Я сам ничего не понимаю.
Отум остановился у самого края лужи. Хотя я вперился в него пристальным взглядом, я не заметил в лице Отума ничего подобного моей реакции.
– Что здесь? – Отум уставился на меня своими злыми темно-серыми, цвета асфальта под дождем, глазами. Обычно полуприкрытые, сейчас они раскрылись шире.
И я сказал:
– Ничего.
– Тогда тащите ваши задницы дальше, пока я не сунул вас мордами в эту лужу, – сказал Отум, продолжая пристально пялиться прямо мне в душу.
– Да пошел ты, – взорвался я. – Ты совсем охренел, Отум!
– Как ты сказал? – тихо спросил Отум, вздергивая верхнюю губу и показывая зубы.
Я инстинктивно выставил перед собой кулак. На лице Отума мелькнуло выражение дикого бешенства, и, отступая от Отума в секундном помрачении, я вспомнил случай в магазине. Так выглядит его лицо по-настоящему?
– Не вздумай рыпаться, сученыш, – проговорил Отум ровно. – Убью.
Он обошел меня. Я наблюдал за ним краем глаза, весь напрягшись в ожидании атаки, готовый ударить в ответ. Но Отум ничего не сделал, отдаляясь от меня и Миико, глядящего широко распахнутыми глазами.
Когда мне было десять лет, мне приснился сон. Я вышел из своего дома, но вместо привычной улицы, тянущейся вдоль наших окон, увидел широкую серую площадь. Поле ровного асфальта, которое я должен пересечь, чтобы дойти до своей школы, которая, я знал во сне, находится где-то впереди. По площади, топая тяжелыми ботинками, ходили взад-вперед люди, одетые в зелено-коричневую одежду. Они были вооружены, и от их оружия пахло горьким маслом. Я шел мимо них, замирая от страха, что они заметят меня, дрожа в ожидании, что они выстрелят. И когда чей-то стальной взгляд касался меня, я отвечал ему взглядом. Потому что знал – пока я смотрю в глаза, в меня не станут стрелять.
И сейчас меня снова настигло это ощущение: смотри в глаза, чтобы остаться в живых. Потому что как только ты сдашься, как только развернешься спиной в отчаянной попытке бегства, твой затылок разлетится на тысячу осколков и брызг.
Я услышал биение своего сердца. Затем глухие, ритмичные звуки исчезли в шелесте дождя.
Все не так.
Капли дождя, прогнавшие нас с дороги в укрытие деревьев, колотили по листьям и иногда, прорвавшись, падали на нас. Миико сжался в комок. Он посмотрел на меня и почти беззвучно произнес: «Облака». От холода его губы уже начинали синеть.
И я подумал снова: «Все не так».
Я должен уйти, но я остаюсь здесь. Зачем? Дожидаюсь, когда у Отума сорвет башню?