Несколько ошеломленная, она перелистала страницы обратно, к началу книги, полагая, что должен быть в тексте какой-то намек, объясняющий такой финал. Она почувствовала, что молодая и претенциозная писательница нащупала зацепивший читателей необъяснимый, абсурдный поворот сюжета, который для читателя ее поколения, читателя духовного и темпераментного, будет понятен и принят с радостью, но этот читатель будет не похож на Даниэлу, которая уже сейчас всем своим существом восставала против подобных экспериментов. Тем не менее, отхлебнув глоток остывшего кофе, она, как загипнотизированная, продолжала листать последние страницы. Она чувствовала свое бессилие, ощущала, что поймана в искусно сплетенную паутину романа, в котором она дочитывала уже последние строки, заставившие ее разразиться бурным потоком слез, – вот уж чего она от этого чтения меньше всего ожидала.
Захлопнув книгу, она засунула ее в наружный карман сумки. После пережитого напряжения и связанных с этим эмоций она ощутила сильнейший голод. Длительность отложенного вылета мертво высвечивалась на электронном табло. В кафетерий набилось еще больше людей, и никакой надежды на то, что официант обратит на нее внимание, особенно после того, как она расплатилась с ним, у нее не было. Она помнила, что киоск, торгующий выпечкой и сластями, расположен где-то неподалеку, но вопреки обыкновению, именно сластей ей сейчас не хотелось. Более того, одна только мысль о сладком вызывала у нее тошноту. Она не забыла, разумеется, о сэндвичах, заботливо приготовленных для нее зятем, который заставил ее под предлогом занятости (реальной или надуманной) пропустить завтрак. Она вернула термос Сиджиин Куанг, но пакет с едой втиснула в чемодан, так что сейчас с удовольствием могла достать сэндвич с мясом и впиться в него зубами, не переставая поглядывать вокруг.
Один из молодых ешиботников[26] уселся за соседний столик, расстелил салфетку и поставил рядом бутылку с минеральной водой, запивая ею принесенный из дома увесистый сэндвич. Заметив ее внимание, он улыбнулся, как если бы они были знакомы семьями, что позволяло бы им общаться без излишних формальностей. Жевал он с большим энтузиазмом, но, в то же время, предельно аккуратно. Если бы он знал происхождение того мяса, которое она дожевывала сейчас, вряд ли с такой скоростью вскочил бы со своего места навстречу подзывавшему его пальцу Даниэлы.
Сей юный студент ешивы оказался не израильтянином, а американцем, говорившим на иврите с небольшими запинками, но достаточно бегло. Она разговорилась с ним и взяла строгий тон нетерпеливого учителя, объясняющегося со студентом, от которого мало что можно ожидать.