, на котором он так любил фантазировать по ночам.
Отец мой был в печальном расположении духа; он был весьма нелюбим взяточниками и ждал доносов по поводу нашего смелого поступка. С губернатором Панчулидзевым он никогда не ладил; кроме того, Панчулидзев был дядей Марии Львовны Огаревой.
Вскоре после нашего возвращения пришла официальная бумага от губернатора к Огареву относительно его бороды; в бумаге было сказано, что «дворянину неприлично носить бороду» и, следовательно, Огарев должен ее сбрить. Ему очень не хотелось подчиняться этому требованию, он обрил только волосы на подбородке, что очень не шло ему.
У Огарева была писчебумажная фабрика в Симбирской губернии, и хотя он только изредка наезжал туда, но ему приходилось много разъезжать для помещения бумаги – то на нижегородскую ярмарку, то в Симбирск и в другие места. Вскоре после отъезда Огарева в Симбирск, может, через месяц или два, не помню, в феврале или марте 1850 года, моя мать вошла ко мне наверх часов в десять утра и сказала испуганно:
– К нам приехал жандармский генерал!
– Это я причина всех этих бед! – вскричала я, и полились упреки себе. Слезы градом катились по моему раскрасневшемуся лицу, я их наскоро утерла и последовала за матерью в кабинет отца, в ту самую комнату, где я ныне, шестидесяти лет, пишу эти строки.
Отец мой находился с двумя мужчинами: один из них был жандармского корпуса генерал, невысокого роста, с добродушным выражением лица, другой – чиновник особых поручений Панчулидзева, son âme damnée27, как говорят французы, кривой Караулов, о котором рассказывали столько анекдотов по поводу его фарфорового глаза28. Последнего я знала.
Отец протянул мне руку со своей кроткой, очаровывающей улыбкой и познакомил меня с генералом, но всё мое внимание было поглощено Карауловым. Я не вытерпела и подошла прямо к нему; он отступил.
– Это вы с вашим п…м губернатором сделали донос на моего отца!.. – сказала я, не помня себя от гнева.
Он пробормотал какое-то извинение.
Генерал взял меня под руку и просил успокоиться. – Пойдемте в залу, мне нужно с вами поговорить, – сказал он учтиво.
Мы вышли и сели рядом в зале.
– В каких вы отношениях с дворянином Николаем Платоновичем Огаревым? – был первый вопрос.
– В близких отношениях, – отвечала я, – я не могу обманывать, да и к чему?
– Стало быть, вы венчаны? Где? Когда? – спросил поспешно генерал Куцинский.
– Нигде, никогда! – вскричала я с жаром.
– В Третьем отделении не верят, чтобы Тучкова была не венчана; этого не может быть, – сказал генерал Куцинский, – будьте откровенны.