— Рад знакомству, господин Корден, — сказал Джон.
Старик кивнул, нахмурив брови.
— Роб и Вили, — сказал он и ещё несколько раз кивнул. — Роб и Вили Кордены, тут нас все знают.
Затем он с силой провел по коленям трясущимися ладонями, взглянул на Джона и произнес:
— А дочку мы назвали Джилена. Джил…
Он снова замолчал, отвернувшись от Джона и гладя колени. Репейник ждал. Корден встал, прошаркал в дальний угол, раскрыл с душераздирающим скрипом один из шкафчиков. Туго звякнуло стекло, послышались судорожные редкие глотки, потом шкаф еще раз скрипнул, закрываясь, и Корден вернулся за стол. Сев, он длинно выдохнул, и по кухне поплыл запах виски.
Репейник ждал.
Старик начал рассказывать. Поначалу он то и дело замолкал, но Джон не понукал его, и Корден, откашлявшись, продолжал рассказ, сбивчивый, нескладный, полный временной путаницы, смутных привязок к местным событиям и логических провалов. Примерно через час перед Джоном сложилась вся история.
Давным-давно, лет сто назад, в реке Марволайн пропала рыба, прежде ловившаяся в огромном изобилии. Пропала вся, напрочь: рыбаки день за днем выбирали из сетей только водоросли да ил, в руки им не попадалось ни пескарика, ни крошечной уклейки. Исчезли даже мальки, рыба словно растворилась в воде. Поначалу надеялись, что добыча вернется, думали на погоду, на жаркое лето, но жара кончилась, пошли дожди, а ничего не изменилось. Тогда решили, что дело в колдовстве (всё было еще до войны). Выписали для очищения вод монаха из монастыря Хальдер, монах целую неделю бродил по берегу и пел заклинания, обмахиваясь амулетами — не помогло. Под конец подумали на старенького бобыля-знахаря, дескать, наводит порчу, и прогнали его вон из деревни, со скандалом и побоями, но и это ничего не изменило. Неделя шла за неделей, лето перевалило за середину и катилось к Лунассу, а рыба все не возвращалась. Зимние припасы давно подъели, и люди потихоньку начали голодать.
Но это было пустяком по сравнению с тем, что их ждало осенью. В первых числах Фомхайра в деревню приезжали сборщики подати — взимали дань, причитавшуюся богине. Обычно из деревни в метрополию уходил воз, доверху полный копченой рыбой, да не абы какой рыбой, а самой жирной и крупной, сборщики мелочь не брали. Теперь же по всем коптильням едва можно было наскрести на треть такого воза, да и то — всё прошлогоднее, с душком. Время тогда было суровым, законы — лютыми. Деревня, не выполнившая оброк, переходила в распоряжение Прекрасной Хальдер со всеми жителями. Людей могли согнать на работы, увести за тридевять земель, даже, по слухам, сдать на опыты в один из монастырей (куда, опять же, по слухам, частенько наведывалась сама Прекрасная). Нет, дань нужно было платить вовремя. Положение складывалось отчаянное.