– Встань с пола. Я тебя не слышу. Давай-давай, поднимайся.
Кэролайн встала и села на диван.
– Нет-нет, – прошептала Бумазея, – ложись. Ложись.
Кэролайн легла и закрыла лицо руками. Не сразу смогла начать свой рассказ заново – но в конце концов заговорила. Бумазея придвинула оттоманку вплотную к дивану и слушала, следя за тем, как шевелятся ее губы.
– Не надо говорить «это», – сказала она в какой-то момент. – Ты же знаешь, как это называется. Так и называй.
– Но я… нет, не могу!
– Называй вещи своими именами.
Кэролайн начала называть вещи своими именами. Бумазея внимательно слушала.
– А что ты при этом чувствовала?
– Ч-чувствовала?
– Именно.
Кэролайн попыталась описать свои чувства.
– Ты при этом что-нибудь говорила?
– Нет, ничего. Разве только…
– Что же?
– Только вначале, – пробормотала девушка. Пошевелилась и, кажется, еще крепче прижала руки к глазам. – Я сказала… – тут губы ее изогнулись в подобии улыбки, она судорожно втянула в себя воздух и прошептала: – «Как хорошо!»
Бумазея Кармайкл тоже улыбнулась, так же шумно вздохнула.
– Значит, тебе было хорошо и ты сказала об этом?
– Да.
– Продолжай. А он что-нибудь говорил?
– Нет. Хотя да. Да, он говорил: «Кэролайн, Кэролайн, Кэролайн…» – нежно проворковала она.
– Дальше.
Кэролайн продолжала, а Бумазея смотрела и слушала. Следила, как девушка улыбается, как из-под ладоней, плотно прижатых к глазам, текут слезы. Следила за слабым трепетом расширенных ноздрей. За тем, как неровно вздымается грудь – не так, как от быстрого подъема по лестнице, или от холода, или от страха, или от облегчения…
– О-о-ох! – вдруг приглушенно вскрикнула Кэролайн. – Я думала, что он меня любит, я правда думала, что он меня любит! – По щекам снова потекли слезы, и она заключила: – Вот и все.
– Нет, не все. Ведь еще надо было уйти. Одеться, собраться. Ну-ка? Что он говорил? А что ты?
Наконец, когда Кэролайн сказала: «Вот и все», у Бумазеи не осталось больше вопросов. Она встала, аккуратно поставила оттоманку на ее обычное место возле кресла, снова села. Девушка не шевелилась.
– И как ты теперь себя чувствуешь?
Кэролайн медленно отняла руки от глаз и лежала, глядя в потолок. Потом облизнула губы, повернула голову, чтобы взглянуть на Бумазею Кармайкл – Бумазею, уже устроившуюся в кресле, не слишком удобном на вид, но подходящем для тех, кто любит жесткие сиденья и прямые спинки. Девушка вглядывалась Бумазее Кармайкл в лицо, ища там следы потрясения, смущения, гнева, отвращения. Но не находила ничего – только все те же тонкие губы, сухую кожу, холодные глаза. Наконец ответила: