И вот недавно вырыли котлован, а сегодня заложили первый камень.
Сам Винсент стоял чуть поодаль от меня и задумчиво смотрел куда-то вдаль. Я тихо подошла сзади, попыталась проследить за его взглядом, но там ничего не было. Просто небо, просто облака. А мне так хотелось рассказать Винсенту что-то очень-очень важное.
– Куда смотришь? – спросила я.
– В будущее, – тихо ответил мой мужчина, обрисовывая руками контуры будущего сооружения. – Общая высота почти сто пятьдесят метров, золотой купол, под сводами которого будут собраны лучшие работы наших современников, их лучшие фрески, чтобы любой, кто туда зашел, ощущал себя в особом месте. А еще там должна звучать органная музыка… Это будет правильно.
Я тихо вздохнула, вспоминая три последних года – где-то счастливых, где-то тяжелых.
– До сих пор не понимаю, как после всего мы решились на строительство храма, – произнесла я. – После того как рассорились с Верховным… как он подверг нас всем карам Господним.
– Ну и … с ним, – улыбнулся Винсент. – Вера и религия – это ведь не Верховный с его когортой монахинь, аббатов и странных ритуалов, которые выгодны только им. Простые люди верят в Бога, и им нужно место, куда они станут приходить, чтобы рассказать ему о своих проблемах, а не отдавать последние деньги на содержание этих толстопузых трутней в рясах. Поэтому я строю не храм, я строю дом, обитель… По крайней мере, мне нравится об этом так думать.
Он подошел ближе и приобнял меня сзади, положив руки на мой заметно округлившийся живот. Мы чуть припозднились с детьми, но тому были причины. И это не проклятия, которыми осыпал нас Верховный из соседнего государства. Хотя его люди старательно разбрасывали всюду слухи, что я бесплодна и не могу иметь детей – именно по причине грехопадения и отлучения от церкви.
Ходил и другой слух. Что наш брак с Кроули изначально был фиктивным, и никакой любви между нами не было. Иначе как объяснить, что на людях мы всегда старались держаться ровно, да и между собой общались всегда нежно и шутливо. Никто из нас так и не произнес друг другу сокровенного «я тебя люблю». Мы словно боялись этих слов, что они могут спугнуть что-то чудесное между нами.
Да и с детьми мы с Винсентом просто не торопились, понимая, что рано появившийся ребенок может стать мишенью в политической игре.
Независимость Локшера только на бумаге была простой, на деле мы столкнулись с сотнями проблем, которые пришлось решать.
Мы едва не дошли до войны с теперь уже соседней страной, но в последний момент вмешалась судьба. Его величество безвременно почил от сердечного удара и освободил трон принцессе Иоланте.