• • •
Здесь мы отходим от традиционной модели обычной психотерапии. Борьба идет не за оздоровление, а за исцеление человека изнутри, целью служит не восстановление, а совершенствование в лучшем смысле этого слова. Психотерапия переходит границу, отделяющую ее от педагогики. Это мнение разделял и Винфрид Бем (Winfried Boehm), который в своем блестящем докладе, сделанном в 1991 году на педагогической секции Общества имени Герреса при Фрайбургском университете, утверждал, что «в настоящий момент наблюдается явное возрождение педагогического в педагогике, но инициировал это, как ни странно, наиболее почитаемый во всем мире психотерапевт (здесь он имел в виду Виктора Франкла. И далее продолжал совершенно в духе его учения. – Прим. авт.). Когда психоанализ рассуждает об индивидуации ребенка, обретении им самости, а гуманистическая психология говорит о естественном стремлении человека к самоактуализации, то „самость“ понимается ими не менее детерминированно, чем человеческое „я“ в бихевиоральной поведенческой психотерапии, которому, как известно, Скиннер отводил место „по ту сторону свободы и достоинства“. Разница лишь в том, что в одном случае эта детерминированность выводится изнутри (из „природы“), а в другом – извне (из „окружения“, „общественных условий“). <…> Воспитательный дискурс получает педагогическое измерение, когда человек рассматривается как автор своей собственной судьбы, который путем личного выбора и принимаемых в определенных исторически-экзистенциальных условиях решений формирует свою жизнь, а вместе с ней и себя самого, „играя“ возможностями, предоставляемыми ему конкретной ситуацией – теми, что обеспечила ему природа, и теми, что предлагает ему мир. <…> Человек лишь тогда вполне человек, когда он не позволяет диктовать, а тем более предписывать себе историю своей жизни, но пишет ее сам. <…> Таким образом, под самоосуществлением педагогика должна понимать отнюдь не обусловленное природой становление пассивного существа, а перманентный и в принципе нескончаемый процесс самотрансценденции – формируя себя, человек беспрестанно выходит за границы своего „я“»>[13].
Что все это означает на практике? Это означает то, что логотерапия внесла в психотерапию ярко выраженный педагогически-воспитательный аспект. Она помогает людям самостоятельно писать историю своей жизни. Писать ее как обещающую успех попытку найти в этой жизни смысл, нисколько при этом не сомневаясь, что смысл в ней должен быть обязательно. Недаром Франкл в беседах предпочитал в качестве аргументационной модели «сократовский диалог». Ведь и античный учитель Сократ вел диалоги со своими учениками не столько для их оздоровления, сколько для их совершенствования. Ученики должны были «формировать себя», отвечая на вопросы, поставленные точно и целенаправленно. Также и искусство логотерапевта состоит в том, чтобы задавать не какие-то случайные вопросы, а лишь такие, которые вынуждают пациентов давать целительные для себя, соотносящиеся со смыслом ответы, помогающие им совершенствоваться или формировать себя заново и продвинуться по пути экзистенциальной перестройки. Причем весь метод ориентирован лишь на одну инстанцию в человеке – на ту, что на основе врожденного предзнания, живущего в бессознательной глубине духа, способна распознать тот или иной ответ как «истинный в себе», а не просто верный «для себя самого или для терапевта».