Клинические лекции по душевным болезням (Маньян) - страница 343
18-го. Спал всю ночь, но галлюцинации остаются. Днем спокоен и начинает сомневаться в обоснованности своих переживаний. Густая желтоватая мокрота. Пульс 92, ТПК 37,8. Лечение: молоко, кружка воды с вином, кофе с сахаром 125 г, жаркое утром и вечером, суп два раза в день.
В последующие дни улучшение продолжается, ночные кошмары прекратились, с 25-го октября перестал высказывать бред, 13-го ноября 1870 г. выписан выздоровевшим.
До заболевания пневмонией Т… не обнаруживал каких-либо психических расстройств: жена свидетельствует об этом вполне определенным образом. Такие отклонения возникли у него лишь на третий день воспаления легких и имели все характерные признаки алкогольного бреда. В своем обычном состоянии Т…, хотя и подвергшийся к этому времени воздействию длительной алкогольной интоксикации, пользовался достаточным здоровьем, чтобы ей сопротивляться. С нарушением же физиологического баланса в организме интоксикация, хотя и скрытая, но от этого не менее реальная, перестала вследствие ослабления организма встречать на своем пути прежние преграды и барьеры и проявилась характерным для себя образом. Именно для восстановления утраченных сил, для приведения витальных функций больного в исходное нормальное состояние, мы и прибегли с первого дня болезни к применению тонизирующих средств: хине, молоку, бульону, вину в малых дозах — средств, выгодных тем, что они поддерживают и даже поднимают жизненные силы организма, не обладая при этом нежелательным в данном случае возбуждающим действием.
Валантен Маньян и борьба с безумием. Послесловие
Валантен Маньян родился в 1835 г. на юге Франции. Он получил диплом врача в Лионе, по окончании университета решил стать психиатром и направился в Париж, тогдашнюю психиатрическую Мекку Франции — как, впрочем, и остальной Европы — для завершения здесь специального образования. Он учился у известных профессоров того времени: Марсе, Фальре-отца, Байарже — ему посчастливилось сразу же получить место в только что открывшейся психиатрической больнице Св. Анны, в ее приемном отделении. Здесь и прошли последующие 45 лет его лечебной, научной и преподавательской деятельности. Несмотря на общефранцузскую, а затем и всеевропейскую известность, на огромное число печатных трудов, он так и не занял кафедры и оставался, по нашим меркам, заведующим больничным отделением.
Круг его научных интересов был, как говорят в таких случаях, чрезвычайно разнообразен. Он начал с того, что отдал дань прогрессивному параличу — этому пробному камню и излюбленному коньку французской психиатрии прошлого столетия: исследовал патологоанатомические изменения при этом заболевании и их соотношения с наблюдаемыми психическими расстройствами. Далее он увлекся проблемой алкоголизма — по-видимому, такой же язвой Франции того времени, какой эта болезнь является у нас сегодня: написал отмеченной Французской академией труд, в котором с наибольшей до сего дня полнотой обрисовал смертельную фебрильную форму алкогольного делирия, исследовал специальное действие экстракта полыни в составе абсента, способного, как выяснилось, самостоятельно вызывать судорожные припадки, предложил экспериментальную модель алкогольного делирия на собаках. Но наиболее известными работами, принесшими ему мировую славу, были его труды о хроническом бреде со стадийным течением (маньяновский бред преследования) и о психических расстройствах наследственных дегенерантов (в нашем переводе — наследственных девиантов). Эти последние постоянно занимали его ум и воображение: словно он чувствовал в них камень преткновения для столь любимой им науки: в курсе лекций они предстают перед нами в самых разных ипостасях своего изменчивого, протеиформного состояния. Можно прибавить к этому, что Маньян был одним из немногих, кто увлекался казавшейся тогда скучной психиатрической статистикой и, что совсем примечательно, влиянием на нее национальных катастроф — таких как Парижская Коммуна и франко-прусская война 1870-71 гг. Маньян, как это заметил Н. Г. Шумский, знаток французской психиатрии, был не только самой крупной фигурой мировой психиатрии до Крепелина, но и его прямым предтечей и предшественником: он настаивал, например, на том, что критерием обособления нозологических единиц в психиатрии должна быть не преходящая, изменчивая, сиюминутная клиническая картина, а общие закономерности течения и прогноз заболевания в целом, и проводил этот принцип в жизнь при рассмотрении самых разных состояний: бредовых психозов, так называемых мономаний, алкоголизма. Чрезвычайно активной была общественная и просветительская деятельность этого рядового по своему положению работника здравоохранения. Еще сравнительно молодым, он предпринимает чтение курса лекций по психиатрии для всех желающих его слушать — делает это, несмотря на протесты «общественности», будто бы недовольной разглашением медицинских тайн на его семинарах. Лекции, пользовавшиеся чрезвычайным успехом, были на два года запрещены, затем упрямый Маньян добился их возобновления и продолжал читать — вместе с другими, более именитыми авторитетами, не получая за это никакого вознаграждения. В настоящем издании читатель знакомится и с профилактическим направлением работ этого автора, понимавшего, что в борьбе с психическими болезнями меры превентивного, гигиенического, оздоравливающего характера по меньшей мере столь же-важны, как и меры специально-лечебные.