Он вопросительно взглянул на «алхимика». Он уже не сомневался, что перед ним алхимик. Он не знал только, тот ли это алхимик или другой.
И потому он нарочно упомянул о листах скорби.
Ему хотелось знать, известно ли этому человеку о листах скорби.
И, должно быть, «алхимик» понял, зачем рыцарь Большого Меча заговорил о листах скорби и почему так вопросительно смотрел ему в лицо.
Он сразу вдруг стал необыкновенно серьезен, — так же серьезен, как рыцарь Большого Меча.
— Я ничего не знаю о листах скорби, про которые вы говорите, — ответил он, — но во всяком случае не сделаете ли вы мне честь посетить меня?..
— Хорошо, — ответил рыцарь Большого Меча.
Он теперь уже ни на минуту не сомневался, что человек в крылатке — не совсем обыкновенный человек.
Человек в крылатке даже говорил, как раз так, как объяснялись между собой герои легенды о рыцаре Фламелло.
И он вложил меч в ножны и сказал:
— Пойдемте.
Он вполне доверялся человеку в крылатке.
И они пошли рядом, рыцарь Большого Меча и этот «алхимик», как два друга, живущие одною жизнью, ищущие одной правды.
Они шли по кривым грязным переулкам, застроенным каменными, с облупившейся штукатуркой, с темными пятнами от сырости, домами, минуя грязные лужи или проходя через них по прогнившим, осклизлым от грязи доскам, положенным временно вместо мостков.
Они оба молчали.
Они были уже очень далеки от места их первой встречи, когда «алхимик» остановился и сказал:
— Ну, вот, мы и пришли.
Перед ними был большой трехэтажный дом с маленькими темными окошками и двумя подъездами. Каменные ступеньки, которые вели к подъездным дверям, были сплошь покрыты тонким липким слоем грязи. Такую же гряз рыцарь Большого Меча ощутил под своими ногами на каменной лестнице, когда «алхимик» отворил дверь, и они вошли в дом и стали подниматься по лестнице.
Удушливый, смрадный запах стоял на лестнице.
«Алхимик» жил на третьем этаже, и рыцарь Большого Меча порядочно устал, пока добрался до его комнаты. Все-таки он чувствовал себя много лучше в этой комнате. От вони на лестнице, от усталости у него начинала болеть голова, а в комнате было светло и воздух был чище.
Он обрадовался и тому, что светло, и тому, что открыта форточка в окошке, и тому, что около окошка увидел большое покойное кресло.
Он сейчас же забрался на это кресло.
«Алхимик» снял крылатку и сел против него на стуле.
— Расскажите мне, — сказал он, — как вы клялись на листах скорби.
Рыцарь Большого Меча ждал именно этого вопроса и только попросил «алхимика» подождать, пока он отдохнет.
Потом он приступил к рассказу.