— Я слышал по телефону, будто Мэтт пропал?
— Именно так, мистер Бемис, — сказала Марва. — Его’трость лежит на кухне, но самого дяди Мэтта нет ни в доме, ни на территории усадьбы.
— Но Мэтт не может ходить без палки.
— Поэтому я попросила Сару разыскать шерифа.
Приехало еще несколько фермеров, вооруженных охотничьими ружьями или дробовиками, некоторые имели лампы, другие фонарики. Набралось человек двенадцать. Они толкались в гостиной, на кухне, обследовали дорожку, ведущую к реке. Вот с пронзительным воем сирены подъехала черная полицейская машина, из нее сначала вылез толстый седой человек с большим животом, нависавшим над узорным револьверным ремнем, затем высокий Хи Тэйер.
После шерифа прикатило еще много людей. Феррон вышел на открытую галерею. Дорога из Бэй-Байу была усыпана бусинками огней. По-видимому, известие о том, что исчез дядя Марвы и кто-то в нее стрелял, опустошило главную улицу города. Все новые люди прибывали на поиски Мэттью Миллера.
Толстый шериф уселся в кресло и допрашивал Марву. Хи Тэйер включил портативную лампу* на батарейках и руководил поисками вне дома и тщательным обыском комнат.
Никто не заговаривал с Ферроном. Никто не задавал ему никаких вопросов, а он хотел, чтобы дядю Марвы, наконец, нашли.* Тогда можно' вернуться на площадку. Док и другие ребята, наверно, уже волновались.
Приехала Ханна Мерри с двумя мужчинами, из которых один, как полагал Феррон, был молодой Оппенхайм. Эд помнил старого Оппенхайма, которого видел в зале муниципального управления, когда платил за лицензию. Это был типичный большой босс маленького городка: седой, одетый в дорогой легкий костюм, самоуверенный и слегка презрительный.
Феррон посмотрел в лицо молодого человека. У молодого Оппенхайма были слишком маленькие глаза и безвольный подбородок. Он, вероятно, будет говорить «Да, папа», даже в сорок лет.
Ханна Мерри подошла к сидящему в стороне Феррону и сказала:
— Я, кажется, предупреждала вас, чтобы вы вели себя тихо.
Феррон улыбнулся ей:
— Поверьте, я пытался.
— Что здесь происходит?
— Старик и деньги исчезли, и кто-то стрелял в нас.
— Сколько денег пропало?
— Восемнадцать тысяч долларов, — так сказано в завещании.
Рыжая девушка села на ручку большого кожаного кресла, глядя на Марву. Ручка кресла была высокая, а юбка короткая. Каждый раз, когда Ханна покачивала ногой, обнажалась полоска белоснежной кожи. Мужчины в комнате, в том числе молодой Оппенхайм, проявляли к этому явный интерес.
— Не теряй присутствия духа, дорогая, — сказала Ханна. — Ребята найдут твоего дядю. И если ты не причастна к его исчезновению, тебе нечего беспокоиться.