— Больше у меня ничего нет.
Черный вернулся за стол и задумался, то глядя на мертвого ребенка, то на книжку, то на монету.
— Нужно еще кое-что, — сказал он, — кровь за кровь, душа за душу. Чтобы что-то вернуть, надо что-то отдать.
Гостья кивнула и крикнула:
— Ксиня!
Дверь приоткрылась, и в жилище протиснулась худенькая девочка лет десяти, одетая в грязное поношенное платье.
* * *
Ксиня стояла на цыпочках, едва касаясь кончиком носа холодных ставней. На улице накрапывал мелкий дождь. Эта часть леса казалась гораздо темнее, чем та, которую они проезжали с мачехой. Тут не было ни свежести, ни зелени; только растущие повсюду поганки, сырость, лягушки да нахохлившиеся вороны.
В доме у старика пахло затхлостью, тленом и разложением. Ксиня подумала, что этот запах мог идти от ее мертвого младшего братика на столе.
Ксиня осторожно села на стул, стараясь, чтобы он не заскрипел. В углу на паутине копошился паук. Огромный! Интересно, сколько он ест? Если дать ему братика, он его сожрет? Если да, то надолго ли его хватит? Тут, наверное, не так много мух, чтобы бедный паук ел досыта.
Ксиня заметила лягушонка. Он сидел на пороге, видимо решая: упрыгать назад или задержаться. Ксиня решила за него. Она схватила лягушонка, треснула об пол, а затем подкинула к потолку. Первые два раза лягушонок с гулким шлепком падал вниз. Третья попытка увенчалась успехом — лапка зацепилась за паутину и паук, не веря своему счастью, бросился на жертву.
Послышался шум. Из задней комнаты вышел старик. Ксиня потупила взгляд, отошла к окну. Черный глянул на паука, хмыкнул и подхватил младенца.
— Сядь, — приказал старик.
Черный унес младенца, вернулся и расположился за столом.
— Знаешь, зачем ты здесь?
Ксиня подумала немного и медленно покачала головой.
— А как думаешь?
— Чтобы меня трогать? — равнодушно ответила девочка. Она вопросительно посмотрела на старика, мол, угадала или нет?
— Нет, — поморщился Черный.
Последнее слово было настолько же чуждым, насколько обыденно Ксиня его произнесла. Словно грязь на белоснежной карете.
— Тебя часто… трогали?
— Часто, — пожала плечами Ксинья, — в первый раз было больно, во второй неприятно, а следующие. были следующими. Елена Ивановна часто проигрывала меня в карты, а потом тайком отвозила друзьям на ночь. Елена Ивановна — моя мачеха.
— Да мне плевать, — грубо ответил старик.
Ксиня умолкла, водя пальцами по столу.
— Ты тут для того, чтобы умереть, — сказал Черный. Он ждал, что Ксиня заплачет, но она. просто кивнула.
— Ясно.
— Ты что, не расслышала? Ты скоро умрешь.
— Я поняла, — она посмотрела на Черного и с вызовом ответила, — я хорошо слышу! Будете бить?