Вместе с ним по ступенькам тяжело поднялся полный, усатый человек в светлой накидке. Он слегка припадал на левую ногу.
— Господин Эрмин, — представил его господин Канлик.
— Долгой жизни, мастер листьев, — склонил голову тот.
— Чем обязана?
Господин Эрмин обернулся на эконома. Лицо у него было серое и слегка, на взгляд Эльги, походило на жабье.
— Видите ли, — помявшись, сказал он, — еще до смерти энгавра Миккоша поползли слухи…
— Обо мне? — Глаза Униссы потемнели.
— Нет, нет, что вы! — испугался господин Эрмин. — Поползли слухи о том, что вода… что вы каким-то образом придерживаете воду.
— Я?
— Да, что вы здесь, наверху, перекрыли родник.
— Он сам пересох! — сжимая кулачки, встала перед Эрмином Эльга. — А мы, наоборот, хотим вас спасти!
— Я все понимаю, девочка, — господин Эрмин развел руками, — но люди отчаялись. Им нечем поить детей и животных. Им нечем поливать поля.
— И что? — спросила Унисса, отстранив ученицу.
— Энгавра любили, — вздохнул господин эконом.
Он подошел к столу, достал из корзинки яблоко, повертел, словно удивляясь, зачем вокруг него сжались пальцы, и опустил обратно.
— Я не понимаю, — мастер Мару скрестила руки.
— Много людей пришли с ним проститься, — сказал Канлик, и господин Эрмин закивал его словам. — Эти люди никуда не ушли после похорон. Наоборот, толпа все время растет. Подходят с Бархотцев и Гарь-поля.
— Я не видела…
— Мы держим оцепление ниже по улице.
— Я боюсь, — сказал господин Эрмин, — еще день, два, и охрана не сможет удержать их. Они поднимутся на холм…
Он умолк.
— И убьют меня? — досказала за него Унисса.
В светлых волосах ее застрял черенок листа, как мышиный хвостик.
— Два года куцего, впроголодь, урожая, — сказал Канлик, отводя глаза. — А в этом году — совсем ничего. Господин энгавр еще месяц назад распорядился о раздаче муки и зерна с городского склада, но припасов почти не осталось. Их и было-то… Люди измучены и злы. Они готовы поверить в любую чушь. А тут еще ваши листья падают им на головы.
— Думаете, убийство мастера их спасет? — хмыкнула Унисса.
— Они в отчаянии.
— В таком, что верят в черное мастерство?
— Именно.
— А что кранцвейлер? Вы писали ему?
— Судя по ответу, он не считает это чем-то серьезным.
Господин эконом вытянул из-за пазухи письмо и подал его Униссе. Мастер расправила плотную желтоватую бумагу.
Несколько секунд женщина изучала слова, мелкие строчки, плывущие над овальной лиловой печатью с золотой искрой.
Заскучавшая Эльга стала играть с листьями носком сандалии. Она как-то знала, что один был с Покосов, а два других — с Живцов. Живцы высокомерно относились к Покосам, задирали зубчики. А травинка, прибившаяся к ним, была здешней.