— Я к тому, что надо собрать доли со всех.
— Мать твою!.. Помолчи!
— А я говорю — надо собрать. Я вам тут что — Сбербанк?
Маршрутка вдруг стопорнула у перекрестка, хотя для них как раз загорелся зеленый свет, и дядь Леша, не оборачиваясь, тихо, но внятно сказал:
— Слушай, я тебя сейчас высажу и пойдешь домой. Пешком пойдешь, поняла? Покатишь свой чемодан. Вообще заруби на носу: у меня виза есть, а у тебя — нет.
Со своего места Лизетта видела, как Тетка вновь судорожно, будто готовясь дать крупнокалиберный залп, открыла рот, также судорожно, вроде бы даже стукнув зубами, закрыла его, опять открыла, опять закрыла и вдруг, надув обидой лицо, отвернулась к окну, словно ничего такого не слышала.
— Прошу запомнить, — ни к кому персонально не обращаясь, сказал дядь Леша. — Нам нужно пропердолить почти семьсот километров. Это вам не на самолете в Сочи слетать. В каком состоянии сейчас находятся люди, сами знаете. Черт-те что по дороге может произойти. Проселками будем ехать, обходными путями… Так что командовать здесь буду я. И распоряжения мои — без споров, без возражений — исполнять в ноль секунд. — Он выдержал паузу, тем самым придав словам ощутимый вес. — А если кому-нибудь это не нравится, он может сойти прямо сейчас. Желающие есть? — Чуть-чуть подождал, резюмировал: — Желающих нет.
Машина тронулась.
— Павел, ты у нас главный по новостям. Не забывай следить.
Павлик, сидящий рядом с Лизеттой, торопливо перелистнул экран:
— Пока вроде бы ничего. Ну вот, передают выступление патриарха… Бог дал человеку Землю, чтобы он на ней жил… Мы несем ответственность перед Всевышним за этот мир… Бог не оставит нас ни в благости, ни в печали… Милость его безгранична, как безграничен и гнев его… Ну и дальше — призывает молиться с истинной верой в душе…
— Не морочь мне голову, — сказал дядь Леша. — Что там конкретного?
— Конкретики нет.
— А насчет миграционного пункта?
— Сейчас… — Павлик несколько раз ткнул пальцем в экран. — Ого!.. Кажется, начался штурм…
— Дай посмотреть, — попросила Лизетта.
Павлик повернул телефон, и она увидела, как волнами ярости плещет толпа вокруг трехэтажного здания. Строй полицейских, сомкнувших пластиковые щиты, сохранялся лишь по бокам. Видимо, оцепление было только что прорвано. Людская пена колотилась в окна первого этажа. Сама картинка непрерывно дробилась. Изображение то застывало на месте, то двигалось рывками вперед: интернет барахлил, как и все в последнее время.
— Не разобрать ничего…
Павлик сказал:
— Дай поищу какую-нибудь другую камеру.
Тут замурлыкал телефон у самой Лизетты.