Теперь нас отделили от итальянцев, построили в колонну и отправили в тыл. По пути мы увидели уже знакомую нам картину. В поле стояла итальянская рота. Офицер приказал по-итальянски: «Снять каски для молитвы». Капеллан благословил солдат так же, как благословляли и нас перед тем, как бросить в бой. О победе нашего и их оружия молились одному и тому же богу! Вот уж действительно неловкая ситуация! «Даже Господу Богу нелегко на этой войне, — сказал Слезак, — кому Он должен помогать?»
Неожиданно австрийская артиллерия тоже вспомнила, что идет война, и стала палить прямо по нам. Теперь среди нас были те, кого ранило нашей же шрапнелью, разрывавшейся у нас над головой. Мы пришли в полуразрушенное поместье. На наших глазах в него залетел шальной снаряд, от сарая отделилась крыша и медленно улеглась рядом. После этого все стихло.
Каждому из нас сразу же выдали банку консервов и хлеб, белый хлеб, какого мы не видели уже несколько лет. Слезак гладил и целовал его, как старший брат гладит и целует свою сестричку после долгой разлуки. Здоровенный парень плакал от радости. Сначала мы пожирали этот хлеб глазами, а потом проглотили за считаные секунды. Вскоре в нашем лагере появилась даже лавка, где можно было купить сыр, салями и вино — кьянти. Ни у меня, ни у Слезака не было денег. Во время нашей пробежки итальянцы потрясли нас в поисках трофеев и опустошили наши карманы. Теперь все разошлись кто куда в поисках знакомых, у которых можно было бы взять взаймы. Нас здесь собралось восемь или даже десять тысяч человек из разных полков. И тут меня заметил капрал, которому я когда-то отвесил две пощечины, вступившись за Слезака. «Ах вот ты где, сукин ты сын! — закричал он, и рядом с ним сразу же появились его приятели. — Вот он, этот подлец, этот бандит, залепивший мне пощечину». Вокруг меня образовался полукруг. Почувствовав угрозу, я первым делом начинаю медленно отходить спиной к стене, чтобы не получить удар сзади. Не люблю, когда не видно, откуда бьют. Капрал подбадривает себя руганью, подтягиваются зрители, скоро начнется представление. И тут откуда ни возьмись появляется Слезак: «Сколько вас тут, подонков, на одного? Сколько вас тут таких героев?» И первым удар в лицо получает капрал. Я беру на себя другого, и в рядах австрийской армии начинается еще одна война. Мы катаемся в грязи. Нам со Слезаком приходится изрядно потрудиться. В драку вмешивается вооруженный итальянский часовой, и нас разнимают. Мы, довольные, покидаем поле боя. Враг не просто «отбит», но и хорошенько поколочен, а помимо побоев ему пришлось сносить еще и позор.