Вот идет человек. Роман-автобиография (Гранах) - страница 143

Так, болтая, мы шли по узким неторным тропинкам все дальше в горы и через несколько часов прибыли в Конье в приготовленный для нас лагерь. На следующий день нас поделили на рабочие группы. Меня приставили к Мерло — помощником переводчика и поваром в его офицерскую кухню. Поначалу он каждый раз приходил за мной, но потом я уже мог передвигаться по всей территории почти без ограничений. Кормили в Аосте гораздо лучше, чем в лагере для военнопленных. Здесь было несколько мастерских, куда устроились на работу некоторые из нас. Остальные были заняты на строительстве дорог. Всем платили приличную зарплату, потому что работали мы на частное предприятие. Я целыми днями был с Лудовико, помогал ему покупать продукты и управляться на кухне. Готовили мы для десятка офицеров, которые приходили на обед в одиннадцать и сидели за столом до двух. Начинался обед с закусок: анчоусы, тунец, сардины, разнообразные салаты, холодная ветчина, вино. Потом подавали такой наваристый суп, который и супом-то не назовешь. Для этого супа накануне вываривалась жирная мозговая кость, после чего кости вынимали, а бульон ставили на ночь в холодное место, и он превращался в настоящее желе. Потом надо было обжарить и натереть чесноком ломтики хлеба, мелко нарезать свежую зелень и лук и приготовить пармезан. Теперь все это укладывалось в большую медную кастрюлю: слой мясного желе, слой хлеба, слой зелени, слой пармезана, и так далее до самых краев, после чего кастрюля отправлялась в печь. Суп этот хоть и не был супом, но нам он казался вкуснее супа, овощей или даже мяса. Потом шло жаркое из курицы, утки или дичи, потом пудинг, потом тарелка сырного ассорти, а напоследок — мокко с коньяком и бисквитами. Такая трапеза длилась около трех нескучных часов. А когда господа уходили, мы убирали грязную посуду и снова накрывали на стол — уже для себя: ели мы так же долго и такую же превосходную еду, если не лучше, так как самые лакомые кусочки оставляли себе.

Получалось, что я весь день был занят, а наша дружба с Мерло становилась все крепче. Больше всего мне нравились эти обеды, потому что мы сидели долго-долго и вставали из-за стола уже крепко под хмельком. Мы ели, пили и обсуждали все проблемы этого мира так, будто-то только мы за них и отвечали и только мы могли их решить. Мерло в Аосте принадлежали гостиницы, и он отлично знал местность. Я спросил его, как итальянцы путешествуют во Францию и Швейцарию, и узнал, что самый легкий путь в Швейцарию лежит через Вальпеллин, а второй — через Сен-Бернар. Иногда он даже показывал мне карты, и я углублялся в их изучение. Эти горы словно смотрели на меня и зазывали: «Давай же, давай, я не выдам, на меня можно положиться, сынок, по моему хребту ты легко можешь перелезть в Швейцарию и стать свободным». Свой рюкзак я держал спрятанным под одеялом в углу, рядом с кроватью. В течение нескольких недель я потихоньку таскал с кухни провиант. По моим расчетам, побег через Вальпеллин или Бернар может продлиться две недели: от Мерло я узнал, что обычная прогулка по горам в этом направлении занимает всего четыре-пять дней. Я исходил из четырнадцати, потому что днем хотел лежать в укрытии, а идти ночью — Полярная звезда справа и Монблан слева должны были стать моими ориентирами. Стало быть, мне нужно было запастись провизией на две недели. Первым делом я стал собирать горбушки хлеба на сухари, потом сардины в масле, анчоусы, тунец, салями и сыр. Через несколько недель мой рюкзак был толстым, словно корова перед отелом. Я нарисовал карту долины, с помощью которой легко мог ориентироваться по Полярной звезде. Вопрос был только в том, как мне покинуть лагерь и деревню, где люди работали в группах и под охраной. И здесь мне помог случай. Раз в несколько дней к лагерю приходил крестьянин, забиравший недоеденный хлеб для своих коз. Он был одного со мною роста, с негнущейся ногой, бородкой клинышком и густыми, подкрученными кверху усами. Каждый раз он, прихрамывая, входил в лагерь с пустым рюкзаком, а выходил с полным. Я решил переодеться этим крестьянином. Гражданская куртка, грим и тюль для накладных усов у меня остались еще со времени нашего театра в Падуле. Вскоре этот план окончательно сложился у меня в голове. Я постоянно наблюдал за этим человеком. В свободные от работы часы я изготовил накладную козлиную бородку и усы, оставалось только приклеить их мастикой. Теперь я лишь раздумывал, брать ли с собой Слезака, но об этом не могло быть и речи по двум причинам. Во-первых, за попытку бегства предусматривались суровые наказания. Один такой беглец как раз только что отсидел в карцере сорок дней на хлебе и воде. Но если беглых пленных ловили на границе, то, в соответствии с последним приказом, их расстреливали на месте как шпионов! Кроме того, Слезак был таким верзилой, что его везде было видно за версту. Я решил на этот раз не только не брать Слезака с собой, но и ничего ему не рассказывать. Но как быть с Мерло? Мы уже стали настоящими друзьями. Мог ли я вот так просто взять и сбежать, ничего ему не сказав? Нет, не мог!