А что ей нужно, черт возьми?!
Что нужно этим женщинам!?
И потом… как она могла промолчать? Не сказать, что у него – сын!
И как она могла сказать? Как начать разговор? Вы знаете, мы с вами уже спали… просто я под другим именем была и в другом виде.
Сейчас-то он сходство видел. Малиновку можно вымазать углем с ног до головы, но в ворону она точно не превратится. Вот и Машу можно покрасить в черный цвет, можно нанести на лицо косметику, но черты останутся те же. И сходство прослеживается…
Мать объяснила.
Вот черт!
Александр налил еще одну рюмку водки и выплеснул в рот. Сгреб ломоть мяса, прожевал…
Хорошо пошла?
Плохо. Повторим.
Виктор Николаевич перехватил занесенную руку.
– Ты напиться хочешь – или разобраться?
Александр вздохнул и руку убрал. Отца он любил, уважал… и – да! Отца!
И плевать, кто там корову покрыл, теленок все равно вышел хозяйский! Другого отца, кроме Виктора Николаевича, Александр не знал, знать не хотел, а теперь и убедился, что был прав на сто процентов.
– Не знаю.
– Тогда даже и не начинай с водкой. Сейчас слуги все уберут, а мы с тобой побеседуем.
Александр кивнул.
– Хорошо.
– Тошно тебе?
– Да.
Слуги зашуршали мышами, вынося поднос с водкой и закуской. На его месте появился другой. Саша взглянул и улыбнулся.
– Шоколад?
Не какао, нет. Не то, что привыкли называть этим словом.
Настоящий шоколад, из какао-бобов, густой и крепкий. Отличная штука, которая прочищала мозги не хуже кофе.
– Он самый. Кофе мне врачи запретили, так хоть шоколадом спастись. Его тоже, правда, много нельзя, ну пару чашечек мы с тобой примем. За здоровье моего внука Андрюши. Кстати – откуда такое имя?
Благовещенский хмыкнул.
– Ма…ша, – уменьшительное имя далось с трудом вместо привычного «Мария Ивановна», – рассказала. У нее был друг по имени Андрей. Не любимый, но человек, который очень многое для нее сделал. Она поклялась, что назовет сына в его честь.
– Был друг?
– Он умер. Маша сказала, что он прожил не самую счастливую жизнь, но всегда старался поступать по справедливости. И честь не опозорил.
– Понятно. Что ж, хорошее имя. Ты на нее обиделся?
– Я ее готов был убить, – честно сознался Благовещенский. – Вот просто – прикончить! Это ж надо! Мой ребенок – и мне ничего не сказали! Ладно бы она меня не знала, не доверяла мне… ведь не доверяет, верно?
– Стоп-стоп-стоп. Не гони. Давай, выпей еще шоколада, а там и дальше будем разбираться.
Саша повиновался.
– Ты тоже был обижен на мать?
Как-то раньше он об этом отца не спрашивал. Ни к чему было. Или и так все было ясно? Если б обиделся – не взял бы в свой дом, не признал сына, не… А вот сейчас…