Оказавшись в трапезной, мы нашли там монастырский хор — закусывать сделалось как-то неудобно. Однако вышло, что как раз очень правильным делом считается здравицы и тосты произносить в минуты, когда звучат духовные песнопения, о чем не могли и догадываться такие неофиты, как мы. Батюшка деликатно разъяснил, что именно под божественные звуки небо раскрывается и там нас лучше слышно. Вот как! При таких обстоятельствах благостные беседы покатились весело.
— Вот, батюшка. Не кажется ли вам, — лукаво, метнув взор в мою сторону, — что вас здесь сильно провоцируют?
— Андрей Георгиевич… — шаловливо, но открыто улыбаясь, — А может быть, уже и пришло время меня хоть как-то скомпрометировать? Как вы думаете?
Смеялись.
Невозможно было оторваться от этих двух красавцев — монаха и писателя.
Тем временем от пристани отчаливал кораблик, что должен был нас доставить на материк. Батюшка величаво остановил нашу запоздалую суету.
— Что ж мы теперь прервем наше собеседование прекрасное? — молвил он. Но когда, по его подсчетам, пришло время для этого прерыва, благосклонно отпустил нас из монастыря, не поскупившись и патриаршим катером для такого благостного дела.
Вот такой оказался человек. Дай Бог ему всякого терпения.
Предались мы восторгам у водопада Кивач, известного нынче и школьнику из поэтического его «воспетия» Гаврилой Романовичем Державиным, который, верно, частенько посещал это тогда укромное местечко во времена своего губернаторствования в северной провинции и жительствования в Петрозаводске. Теперь здесь сонмище туристов.
У Кивача на сувенирном развале Андрей Георгиевич купил колечко — в память о посещении места. Кто не знал, Битов очень любил кольца и одно время таскал с собой в свои многочисленные поездки немаленький кожаный мешочек, набитый украшениями. Эти безделки он собирал по блошиным рынкам, которые очень жаловал и откуда в его копилку попадали не только кольца, но всякие забавные вещички и поделки. Они громоздились потом дома на полочках и иной раз передавались гостям — подарки выходили всегда со смыслом.
Частенько Андрей Георгиевич извлекал из кожаного мешочка любезное в тот момент кольцо и надевал на палец, подходящий кольцу по размеру.
Руки он имел необыкновенной красоты, чувственной, физиологической. С ногтями вида звериного, но прелести — неотразимой. Ногти пользовались отдельным его вниманием — им даже делался маникюр, в том смысле, что доверялась стрижка специально обученному человеку.
Кивачское кольцо — кажется металлическим. Сделано из какого-то, наверное, сплава с крестообразными узорами. Ошлифовано и отсвечивает отраженным зеленовато-синеватым блеском. Кольцо меняет оттенок — становится зеленоватым или синеватым — в зависимости от цвета костюма или настроения глаз.