— Я думал написать ей, если мне покажется, что он… — дядя Брайана пожимает плечами.
Брайан приближается к кровати и глядит вниз на белое лицо своего отца. Мальчик думает, что без своих очков в чёрной оправе его отец не выглядит достаточно старым, чтобы иметь сына, который уже перешёл в старшую школу. Он и сам похож на старшеклассника. Мальчик поднимает руку отца и оставляет короткий поцелуй на серповидном шраме.
— Такие молодые люди, как он, не должны умирать, — произносит Брайан. Он говорит тихонько, словно его отец может услышать. — Иисусе, дядя Даг, ему же прошлой зимой только тридцать девять исполнилось!
— Присядь-ка, — говорит Даг и хлопает по стоящему рядом стулу.
— Это мамин стул.
— Когда она вернётся, ты уступишь ей место.
Брайан скидывает свой рюкзак и садится.
— Как ты думаешь, через сколько это случится?
— Врачи говорят, он может уйти в любую минуту. До завтра почти наверняка. Ты же знаешь, что аппараты помогали ему дышать, так? А капельницы подпитывали его. Он не… Брайан, ему больше не больно. С этим покончено.
— Глиобластома.[19] — Зло говорит Брайан. Когда поворачивается к своему дяде, он плачет. — Почему Богу угодно забрать именно моего папу, дядя Даг? Объясни мне.
— Я не могу. Пути господни неисповедимы.
— Нахуй такие пути, — говорит мальчик. — Пусть это дерьмо остаётся в фантастических книжках, где ему самое место.
Дядя Даг кивает и кладёт руку на плечо Брайана.
— Я знаю, это сложно, малец, для меня тоже, но это всё, что я могу сказать. Жизнь — загадка. Как и смерть.
Они затихают, слушая устойчивое бип… бип… бип… и хрип, когда Чарльз Кранц — Чак для жены, для брата и своих друзей, — делает один медленный вдох за другим. Его существо в последний раз взаимодействует с миром. Каждый вдох и выдох (и биение сердца) контролируются распадающимся мозгом, в котором ещё происходит несколько последних вычислительных процессов. Человек, потративший значительную часть своей жизни на бухгалтерию в «Мидвест Траст», сейчас проводит последние подсчёты; мизерный доход, чудовищные выплаты.
— Банки, по общему мнению, бессердечны, но они там действительно любили и уважали его, — говорит Брайан. — Прислали целую тонну цветов. Медсёстры положили их в солярий, потому что рядом с папой не должно быть цветов. Почему они так решили? Боятся, что цветы спровоцируют какую-то аллергическую реакцию, или что-то в этом роде?
— Он и правда любил там работать, — соглашается Даг. — Полагаю, его бухгалтерия не слишком значимая штука в общей системе вещей — он никогда не получил бы Нобелевскую Премию или Медаль Свободы от президента, — но он любил свою работу.