– Афраний, – наконец раздраженно позвал он, – это восточное многословие запутает хуже лабиринта Миноса. Объясни коротко и четко, в чем суть дела.
Начальник тайной службы взял листы из рук Пилата, быстро просмотрел.
– Автор донесения сообщает: в городе появился очень опасный человек – зелот, искусный убийца, не раз нападавший на римских солдат и причинявший иной ущерб нашей власти. Этого преступника часто видели в компании другого опасного бунтовщика – злодея Бар-Аббы. Здесь перечень его преступлений, донесение агента, отчет об аресте.
– Речь о том человеке, которого арестовали вчера?
– Да, игемон[41]. Арест совершился как раз благодаря этому донесению. Осведомитель узнал бунтовщика и поспешил сообщить нам.
– Ясно. И как же поймали этого разбойника? Было много шума?
– О нет! Все прошло на удивление тихо. Бунтовщик обедал в бедной таверне у Яффских ворот…
– Хм! Неосторожно, если его знают в городе. Что же, он сильно сопротивлялся?
– Как ни странно, вообще не сопротивлялся, игемон. Когда ему объявили об аресте, он, к удивлению стражи, не сделал ни малейшей попытки бежать. Напротив, совершенно спокойно расплатился, позволил себя связать и увести.
– Удивительно! Разве он не понимает, что его ждет? Или надеется на помощь?
– Не знаю, игемон. То, что он ясно понимает свое положение – очевидно. А причина его спокойствия мне неизвестна – я с ним не разговаривал.
– Так… Что было при нем в момент ареста?
– Да практически ничего: несколько серебряных монет, инструменты, и, конечно, нож. Кстати, превосходный – настоящий дамасский клинок.
– Да, у него есть вкус. А что за инструменты?
– Кузнечные. Так он зарабатывает на жизнь, когда не занимается другими делами.
– Ясно. Знаешь, Афраний, я уже почти не жалею, что прервал свои дела. Мне стало интересно. Пожалуй, я познакомлюсь с этим зелотом. Ты пока свободен, но будь рядом – можешь понадобиться. По дороге пришли секретаря и прикажи привести арестованного.
– Слушаюсь, игемон.
Почтительно поклонившись, начальник тайной службы, удалился. Пилат услышал, как он отдает распоряжения слугам и легионерам. Римлянин велел рабу убрать кувшин с фалернским[42] и фрукты, упруго встал, швырнул папирусы на стол и подошел к краю террасы, любуясь цветами в саду.
Услышав тяжелую мерную поступь легионеров, наместник придал лицу подобающее выражение и обернулся. У входа стояли секретарь и начальник конвоя. Небрежно ответив на их приветствие, Пилат жестом приказал секретарю занять место, сел в кресло и отчеканил:
– Введите арестованного.
Легионеры расступились, на террасу уверенным шагом вошел Иуда. Руки его были крепко скручены за спиной, волосы растрепались, несколько прядей упало на лицо.