Захватив альбом и карандаши, Дэнни отправился к полоске пляжа, тянувшейся вдоль Пайнклиф-аллеи. Он знал одну небольшую поляну, где Стелла и Джилл любили секретничать. Девочки называли ее своим тайным местом, хотя на острове любой мог его найти. Никто не ходил туда только потому, что рядом с поляной не было хорошей дороги. Стелла сегодня дома, и Дэнни знал, что он ее не побеспокоит.
Ему тоже нравилось это место на вершине утеса – оттуда открывался великолепный вид на море и соседние острова. Дэнни приходил сюда, когда ему хотелось побыть одному.
Но сегодня, едва он достал карандаши из футляра, за спиной послышался какой-то звук, что заставило Дэнни инстинктивно вжаться в заросли можжевельника. Он понимал, что ведет себя глупо, однако часто делал так не задумываясь.
Сердце совершило сальто, когда он разглядел Айону. Должно быть, она вернулась на последнем пароме – мальчик видел, как она уехала утром. А теперь девушка шла не спеша прямо навстречу, спрятав глаза за большими темными очками и мурлыча неизвестный мотивчик.
Дэнни втиснулся еще глубже в кусты, молясь, чтобы Айона его не заметила. После того нелепого случая, когда он сорвался с дерева, Дэнни старался быть осторожнее. Айона неторопливо приближалась, а поравнявшись, присела и затихла.
Дэнни затаил дыхание, но она, должно быть, уже услышала его короткие и резкие вдохи. Он ждал, что Айона отведет ветви и потребует, чтобы он объяснил ей, почему снова за ней следит.
Однако девушка, сдвинув очки на макушку, улыбалась своей прелестной странной улыбкой, которую так трудно передать на бумаге.
Впрочем, у Дэнни уже начало получаться. Он делал ее глаза темнее, чтобы нельзя было заглянуть в ее душу, изгибал губы под легким углом, и тогда сходство становилось невероятным. Дэнни задавался вопросом, видят ли остальные столько разных лиц у Айоны, сколько видит он. И каждое из них он запечатлел в своем альбоме.
– Надеюсь, что ты не следишь за мной, – заявила она, и это было просто нелепо, потому что Дэнни пришел сюда первым.
Дэвид поставил стул для Айоны рядом с собой. Она была такой приятно теплой и душевной девушкой. Он радовался ее присутствию и уже хотел спросить, как она провела день на материке, но Мария опередила мужа:
– Дэвид, ты не мог бы зажечь свечи?
Он с улыбкой взглянул на жену и встретился с ее жгучим взглядом. Уже пару недель Мария пребывала в странном настроении, и Дэвид начал от этого уставать. Стояло лето, их любимое время года, и все должны были быть счастливы. Если Мария не хотела, чтобы Айона так часто приходила к ним на ужин, что, как он подозревал, и было причиной беспокойства жены, почему бы ей просто не сказать об этом прямо?