Обессиленная, я согреваю в горячей воде свои закоченевшие, ноющие мышцы, но расслабление так и не приходит. В конце концов я вытаскиваю себя из воды, хватаю с крючка полотенце и оборачиваюсь им, собираясь покинуть ванную.
Я поворачиваю ручку, но дверь не поддается. Я дергаю ручку снова и снова, повертев ее вверх и вниз, и громко зову Энни. Через некоторое время раздается звук приближающихся шагов, и Энни наконец отпирает мне с извинениями, изумляясь произошедшему.
Я недоверчиво поглядываю на нее, спускаясь на первый этаж, где она уже раскладывает на диване старые спортивные брюки и флисовую кофту, слишком маленькие для меня, но я все же их надеваю.
– Энни, ты действительно не хотела меня запирать? – интересуюсь я, следуя за ней на кухню. Она возится там с зажигалкой, трясущейся рукой пытаясь зажечь еще одну свечу.
– Я думаю, что мы заслужили капельку крепкого, – говорит Энни, оставляя без внимания мой вопрос. – Я налила нам обеим шерри. – Наконец ей удается поджечь фитиль, и она торопливо бросает зажигалку в ящик, быстро задвигая его и придерживая ладонью чуть дольше, чем следовало.
– Ты выяснила, что там грохотало? – спрашиваю я, когда она указывает на бокалы. Я отпиваю приторного напитка, морщусь, но все равно благодарю ее.
Энни качает головой:
– Это, наверно, снаружи.
Она заметно нервничает, уклоняясь от моих вопросов, однако я решаю, что поскольку нам некуда идти, рано или поздно за ночь Энни проговорится.
Она шаркает мимо меня обратно в гостиную.
– Знаешь, я до сих пор гадаю, как твоя мама могла толкнуть девушку с такой силой, – размышляет она вслух. – Мария была такой хрупкой женщиной, а тело Айоны так сильно разбилось о камни.
Я чувствую, как напрягаюсь. Меня раздражает ее намек, и в том, что она только что сказала, есть нечто странное, что не укладывается у меня в голове. Но пока я не понимаю, что именно.
– Энни, я уже уяснила, что ты не хочешь, чтобы я разговаривала с полицией, – резко говорю я. – Но ты не можешь с легким сердцем свалить вину на Дэнни.
– Просто я хотела бы рассказать тебе, что произошло на утесе, если бы видела это своими глазами, – вздыхает она.
– Но ты не можешь. И в ванной ты сказала мне, что с самого начала верила, что это сделала мама. Теперь Дэнни считает, что виноват он, значит… – Я замолкаю, махнув рукой.
Получается, есть два варианта, каждый из которых заставляет меня мучиться, и я остаюсь в подвешенном состоянии между ними, не представляя, какую истину я бы предпочла.
Я делаю еще один глоток шерри и опускаюсь на диван, прикрывая глаза и представляя себя в своем рабочем кабинете на месте клиента. «Что бы вы предпочли? – спрашиваю я у себя. – Чтобы убийцей оказалась ваша мать или родной брат?» – Трудный вопрос. Подходящего ответа нет. Это похоже на притчу о матери, которую мы разбирали на тренинге. У нее было два сына, и один из них убил другого. И как поступила та женщина? В конце концов она защитила сына-убийцу, потому что больше у нее никого не осталось.