Мне хорошо знакомо чувство вины и беспомощности, когда хочешь, но не можешь ничего изменить. Я бы поменялась местами с Руби, умерла за нее, если бы это сделало маму здоровой, я бы убедила Руби остаться дома, если бы могла отмотать время назад… Я бы проткнула шины, если бы она не согласилась. Я бы много чего могла сделать, но у меня нет второго шанса.
Я знаю, теперь знаю, как появилась темная комната на чердаке и мрачно-загадочный узник. Это наказание. Оливер сам себя приговорил, сам создал тюрьму, сам назначил надзирателя, постепенно наделяя его демоническими чертами.
Я бы помог маленькой девочке выжить, если бы оказался рядом.
Я бы остановил монстра, сжег его логово и вынес ее на руках.
Разумеется, его никогда не было и не могло быть в доме Хадсона. Оливер все это придумал, чтобы справиться с разрушительным чувством вины. Зверства отца давят на его плечи, заставляя испытывать стыд, страх, ярость, гнев… Ответственность. Ему нужна не я, а прощение… освобождение.
Ты вернулась, чтобы выпустить меня, Шерри.
– О чем разговаривали? – с наигранной небрежностью спрашивает Оливер, вырывая меня из почти сформировавшейся мысленной схемы. Белых пятен еще слишком много, чтобы составить целостную картину, я и не уверена, что хочу заполнять их, не вижу в этом смысла. Я не психолог, не спаситель, а как правильно выразилась Гвен Кейн, жертва. Выжившая жертва.
– Ни о чем, – неопределенно передергиваю плечами. – Так, женская болтовня. Ничего интересного.
– Ты не передумала остаться? – шагнув ко мне, Оливер скользит по моему лицу задумчивым взглядом, задерживаясь на губах дольше, чем следует.
– А должна? – невольно отступив назад, вжимаюсь лопатками в стену. Сердце тревожно екает и неумолимо ускоряется. Прошедшая ночь теперь кажется далеким сном. Все-таки я дико невезучая. После стольких месяцев воздержания переспать с психом надо еще умудриться. А самое нелепое в том, что я догадывалась, чувствовала, что с этим парнем что-то не так. Иногда надо прислушиваться к тревожным звоночкам, а не идти на поводу у инстинкта размножения.
– Тебе ничего не угрожает, Шерри. Я позабочусь о твоей безопасности, – убедительным тоном обещает Оливер, приближаясь вплотную. Его тело, горячее и жесткое, вжимается в мое, слабое и безвольное. Сдавленно пискнув, я запрокидываю голову, больно ударяясь затылком. – Ты никогда не пожалеешь, что осталась, – низкий голос проникает в мое затуманенное сознание, вызывая горькую улыбку. Смело и самонадеянно, но Оливер верит, что контролирует ситуацию. Я, например, точно уверена, что ни хрена не контролирую. Ни свое тело, ни мысли, ни разыгравшееся либидо. По ходу мы на равных, Оли.