Подошел, смотрю, из-под чехла край деревянной рамы выглядывает, картина к нам спиной стоит. Она ли? Начал я ее на свет вытаскивать, рама зацепилась за что-то, я не удержал, и картина на пол рухнула. Показалось, с таким грохотом, что сейчас сюда весь ресторан сбежится. Мы оба замерли. Картина под ногами лежит, та самая, с ангелом близоруким, Зеботтендорфова картина. Мне даже страшно стало, вдруг он сейчас сюда войдет. Но нет, по-прежнему тишина кругом. Видать в этот укромный закут никто особо не наведывается. Взяли мы несчастное полотно с двух сторон, подняли, поставили как полагается, смотрим, а из рамы с тыльной стороны еще одна рамка выпала от удара, узкая такая, и листок какой-то рядом с ней на полу лежит, малюсенький, в трубочку свернутый. Мы только молча переглянулись. Я листок поднял и развернул. Там цифры одни. Дюжина столбиков с двузначными числами. Шифровка, тут и думать нечего. Я было решил забрать этот листок и Карбасову его передать, это по его части. Но Жозефина мне не позволила, за руку меня схватила и головой помотала, нельзя, мол, забирать. Она из своей сумочки бисерной вытащила крохотную книжицу и карандашик серебряный, такими в стары годы на балах кавалеров записывали, с кем какой менуэт танцевать придется. Переписала все, листок мы свернули, на место сунули, рамочку обратно вставили и картину – под чехол. И все это быстро, будто гонится кто за нами, быстро и молча.
Так же быстро мы в гримерку вернулись, Жозефина переоделась, мы бегом на улицу. Слава богу, Форд завелся сразу, и прочь, прочь отсюда. Только когда на набережную уже вывернули, выдохнули оба одновременно, посмотрели друг на друга и прыснули со смеху как нашкодившие дети. Жозефина нарочитым басом: «Скажу вам как сыщик сыщику…» А что «скажу», не договорила, рассмеялась. И я с ней.
Подъезжали уже, Жозефина и говорит:
– А давайте, Евсей Дорофеевич, шифр разгадаем, ключ явно в книге этой, в «Големе». Давайте попробуем.
И опять я повелся, послушался, не смог сразу отказаться, кураж какой-то охватил. И вот я снова в ее квартирке «облегающего силуэта». Сидим за столом, листаем страницы «Голема», лихорадочно выписываем цифры, немецкие буквы, перечеркиваем, бросаем исписанные листы на пол, спорим, выдергиваем книгу друг у друга из рук, так увлеклись, что забыли о том, что оба не ужинали. Наконец хозяйка спохватилась:
– Стоп. Надо сделать перерыв, придать голове ясность, а мыслям стройность. И заодно перекусить. Я сейчас что-нибудь придумаю.
Она пошла на кухню, принялась там хлопать дверцами буфета, звенеть посудой. Я взглянул на часы. И удивился. Был уже второй час ночи! Значит, уже часа три мы пытаемся разгадать этот ребус. И толку никакого. Надо прекращать эти пустые попытки и двигаться домой. Но тут в комнату был вынесен поднос с аппетитно пахнущим холодным ростбифом, хлебом, солеными огурцами и мочеными яблоками.