Эмили тоскливо покосилась на многочисленные строчки.
– Мне обязательно это читать?
– Как хотите, – пожал плечами профессор. – Если вы мне доверяете…
– Я вам доверяю!
Женщина вытянула указательный палец и приложила его к голограмме. Экран мигнул, подпись была зафиксирована.
– Вот и всё, – одобрительно улыбнулся мистер Хьюз. – Теперь запрос отправится по нужным инстанциям. А когда придёт время конкретных действий, я с вами свяжусь.
– Хорошо, – буркнула Эмили.
Джон спрятал экран обратно в кластер.
– Значит, вы всё ещё любите Ричарда? – внезапно спросил он таким тоном, как будто просто поинтересовался, какая на улице погода.
Миссис Вайлоу от неожиданности поменялась в лице.
– Что?.. А вам, собственно, что до этого?!
– Мне кажется это феноменальным, – задумчиво произнёс профессор. – Любить одного-единственного человека на протяжении столетий… Вы ссорились, мирились, потом, как это называется?.. поженились… Где вы вообще откопали эту процедуру? Женитьба какая-то… Потом аннулировали эту вашу… женитьбу. Родили общего ребёнка, затем снова расстались. И вы всё равно продолжаете его любить. Интересно, за что?
– Да вы!.. – вспылила Эмили. – Да что вы копаетесь в моей жизни?! Лезете в душу… Какое вам дело до наших с Ричардом отношений?! Что, вообще, ваше поколение смыслит в любви? Вы все помешаны только на сексе! Вы только его и ищете, только о нём и думаете, только им и живёте! Любовь для вас – пустой звук, вы давно заменили это понятие животным влечением! Поиск сексуального партнёра и удовлетворение похоти – вот чем наполнена ваша жизнь!
– Да? – скептически хмыкнул Джон Хьюз-младший «в третьей степени». – Вы так считаете? Ладно. А чем наполнена ваша?
– Я… я… – от волнения миссис Вайлоу даже начала заикаться. – Я не собираюсь тут… выворачиваться перед вами наизнанку! Моя жизнь – это моя жизнь! И любовь – моё личное дело! Если вы никогда не влюблялись, то вам не понять! А если вдруг влюблялись, в чём я очень сильно сомневаюсь, то и объяснять нечего!
Женщина с вызовом посмотрела на своего собеседника. Тот выглядел абсолютно спокойным. Либо он действительно ничего не понял, либо её пылкая речь совсем его не тронула.
– Я могу идти?
Женщина чувствовала себя оскорблённой до глубины души.
– Конечно, – разрешил профессор. – Конечно, идите! И ждите от меня новостей.
Вздёрнув подбородок, Эмили зашагала прочь из лаборатории.
Месяц спустя.
Шарлин, нахохлившись, сидела в кресле Кевина и теребила прядь своих волос. Спуни расположился у неё на плече, свесив ножки. Поминутно он смотрел на хозяйку круглыми, как блюдца, глазами и расстроено вздыхал.