– Старая ведьма! – прищурился Кевин. – Она ещё и шантажирует!
– Меня теперь все засмеют?
Шарлин чуть не плакала.
– Нет, конечно, нет! – Молодой человек взял её ладонь в свои руки. – Даже не думай об этом. Никто не будет над тобой смеяться. Твои одноклассники и не поймут ничего, они и внимания-то не обратят. Каждого из них интересует только он сам, до остальных им нет дела.
– Всё равно не хочу её видеть, – надулась девочка. – О чём я буду с ней говорить? И самое главное, зачем мне это нужно?
– Меня интересует другое, – обеспокоенно произнёс Кевин. – Почему педагоги тебя отпускают к незнакомому взрослому человеку? Даже если она твоя мать? А вдруг она попытается что-нибудь с тобой сделать?
– Например, что? – испуганно распахнула глаза Шарлин. Спуни под потолком вздрогнул.
– Да нет, ничего… – Молодой человек понял, что зря напугал свою подружку. – Ничего, не бери в голову! Я думаю, всё будет хорошо!
– У меня же есть датчики личного пространства, – пробормотала девочка. – И тревожная кнопка, в конце концов…
– Не забывай о ней, – попросил Кевин. – И, когда вернёшься со свидания, обязательно позвони мне. Я буду ждать!
* * *
Заходить внутрь здания Эмили не хотелось. Что там могло быть интересного? Наверняка стандартное помещение с голографическими обоями на стенах. Пустое, гулкое и неуютное, как все государственные учреждения. Миссис Вайлоу решила сесть на скамейку в маленьком сквере, прилегающем к интернату. Отсюда хорошо просматривался вход в здание. Ровно в десять утра девчонка должна выйти оттуда. Именно так Эмили стала мысленно называть свою дочь – девчонка. Мозг категорически отказывался воспринимать её имя. Миссис Вайлоу снова вспомнила месяцы ада, которые ей пришлось вынести во время беременности. А потом ещё роды… Двенадцать часов дикой боли! Эту боль не могли заглушить даже опытные анестезиологи, все препараты из их арсенала оказались бессильны. Почему так произошло, не мог сказать никто. Всё списали на побочный эффект от инъекций М5F17.
«Я думал, вы не выживете, – сказал ей потом доктор. – Любая другая женщина в вашем положении умерла бы часов через семь-восемь».
Эмили выжила. Выжила и возненавидела этот орущий кусок мяса всеми фибрами своей души. Из роддомов детей сразу забирали в интернаты, но даже если бы не было такого правила, она всё равно отдала бы ребёнка. Миссис Вайлоу пообещала себе никогда больше не вспоминать о младенце. Кто бы мог подумать, что всё так обернётся…
* * *
До десяти часов оставалось ещё несколько минут. Шарлин стояла на нулевом этаже и неотрывно смотрела в окно. Из окна хорошо был виден сквер со скамейками, на одной из которых сидела женщина. Девочка не шевелилась, сердце её было наполнено тревогой. Она даже не стала включать Спуни, справедливо полагая, что его вздохи и безмолвные стенания только усугубят ситуацию. А ей нужно было держать себя в руках и не подавать вида, что она боится. Несмотря на заверения педагогов, Шарлин боялась этой женщины, поджидающей её на скамейке. Каким-то десятым чувством она ощущала волны неприязни, исходящие оттуда. Покидать интернат ей совершенно не хотелось.