Он стоял за дубом, даже здесь, около села, боясь, как бы дикий зверь не подкрался к мальчику, но вот увидел стройного высокого молодца, друга Веснянки.
– Светик! Ты где был? Тебя все ищут! А ну пошли! Сейчас Добрита с тобой поговорит! Ужо он тебе покажет!
Несмотря на суровый тон, глаза Ярилки тепло смотрели на Светика, он нежно обнял его за плечи, и волк почувствовал, как все они любят этого крошку. И не надо было охранять его от зверей, он не нуждался в нем, волке.
* * *
Волк вспомнил ветку, и ему стало обидно, ветку, руку, тишину. Сел под дубом, закрыл глаза и постарался вызвать в памяти ее образ. Сначала тот пришел к нему как тихая боль, он почувствовал ее где-то под сердцем. А потом вдруг Веснянка встала перед глазами, улыбнулась, почему-то обняла его, прижала голову к груди и говорила что-то невообразимо ласковое, как то розовое небо. Волк застонал и вскочил. Эта земля морочила его. Ее духи лгут ее людям. Мой путь – путь волка. Мой путь, путь волка… Черный лес. И тут он снова вспомнил. Он знал, что пощады не будет. Как они умели унижать! Он вспомнил даже не лица, а шипящие слова… как они их произносили. Человек добр?
Кричать, умереть… Никто бы и не взглянул, над тобой только бы посмеялись. Глаза, белые от ненависти.
Волк сидел под дубом, лоб его покрылся испариной. Он не понимал, не понимал… И оттого ему было больно. Первый раз не оттого, что его ударили по коже, унизили, ранили. Здесь, на этой земле, ему было больно оттого, что он не понимал. И эта боль была не менее мучительной.
Он взглянул в ту сторону, где стоял их дом. Но они, ее братья, они ведь тоже люди. И они… Он вспомнил горячую братину, вспомнил, как ему протянул руку друг Веснянки. Они такие же люди. Солнце, что же творится на твоей земле? Но скажи мне, все смешалось в уме моем.
Зол ли человек? Человек он или волк? Что же он такое? Ведь те, другие, они хуже зверей.
Веснянка говорила про Великий страх ночной: страха не было. Лес не был злым, он был черным и темным, жестоким. А вот люди… Или они добры? Скажи мне, земля, я не хочу быть с ними, этими, я не прошу быть с ними, меня уже сожгли ветками, я в самом деле волк. Но ты только скажи, ведь они же добрые? Человек добр?
* * *
Он вышел, шатаясь, из чащи… Неуверенно остановился – родник где-то здесь. И он встал на колени.
– Светлая богиня.
Ключ прорезал темную талую воду, и будто что-то шевельнулось в ее глубине.
Поцелуи той женщины, грязь, ожоги горели у него на губах.
– Я волк, я чужой для тебя, незнакомая богиня. Но если ты можешь… Если ты здесь в самом деле оберегаешь, укроти мрак. Светлая богиня, сбереги ее от черного глаза, от злобы, от слепоты, от мрака.