И молодость, и красоту, и силу,
Увянешь, станешь телом слаб и сед,
И чувства все твои тупыми станут,
Утратишь к удовольствиям весь вкус
И юности веселую всю бодрость,
Надеждами питавшую тебя,
И холод грусти в кровь твою вселится,
И будет ею дух подавлен твой,
И наконец бальзам иссякнет жизни».
Ему наш предок отвечал: «Итак,
Не буду я ни убегать от смерти,
Ни тщиться жизнь свою продлить; хочу
Я только одного: путем легчайшим
Сложить с себя то горестное бремя,
Которое я вынужден нести
До дня, определенного судьбою,
И буду терпеливо ожидать
Дня разрушенья моего». Архангел
Ему ответил: «Жизни не люби
И не питай к ней ненависти также,
Но праведно живи, пока живешь
Тот срок, который Небо позволяет.
Теперь иное видеть будь готов».
Адам взглянул, и перед ним открылась
Широкая равнина, а на ней
Шатры цветов различных
[198]; между ними
Паслись стада; из некоторых слышен
Был мелодичный инструментов звук –
Арф и органов, – и виднелись также
Игравшие на них. Прикосновенье
Перстов их легких порождало тоны
Высокие и низкие, и стройно
Они, сплетаясь, составляли фугу.
Поодаль некий человек стоял
Пред горном и работал: сплавил вместе
Две глыбы меди и железа он
(Которые нашлись, когда случайно
Огонь сожег леса долин иль гор,
Открыл земные жилы и, расплавив,
Погнал поток горячий в пасть пещер;
Иль вымыты они водою были);
Затем наполнил жидкою рудой
Заране приготовленные формы
И разные орудья изготовил,
А с помощью орудий этих – все,
Что можно из расплавленных металлов
В различных формах сделать иль сковать.
Затем спустились к ним другие люди
С соседних возвышавшихся холмов,
Где были их жилища. Их наружность
Была пристойна; добрыми они
Казалися, способными чтить Бога
И явные Создателя дела
И охранять все то, что человеку
Дает свободу и желанный мир.
Недолго те пришельцы по равнине
Одни ходили; вскоре из шатров
Явился пышный хор красивых женщин
В роскошных ожерельях и нарядах,
При звуках арф, с любовной песнью сладкой
Танцуя, к ним приблизились они.
Мужчины, хоть серьезными казались,
На них смотрели; взоры их вокруг
Блуждали; наконец, любовной сетью
Охвачены, все стали выбирать
Подруг себе, каких кому хотелось,
И о любви беседа их пошла,
Пока звезда вечерняя, как вестник
Любви, не появилась; с жаром все
Зажгли свой брачный факел и призвали
Впервые Гименея, бога брака,
И огласились пестрые шатры
Все музыкой и шумным брачным пиром.
Веселым этим зрелищем любви
И юности прекрасной, звучным пеньем,
Гирляндами цветов – пленилось сердце
Адама: от природы склонен был
К веселью он и так с отрадой молвил: