«Интересно, каково здесь зимой?» — подумал, Гвэрлум, содрогаясь. Зимы в Ленинградской области трудные, холодные, снежные. И это — сейчас, когда на всей планете глобальное потепление. А в шестнадцатом веке? Ужас!
Сольмира расставила ноги пошире и завела негромкую песню. И это странное, горловое пение так разительно отличалось от мелодичных песенок, что исполняют в фильмах прекрасные целительницы, что Наташу дрожь пробрала.
На долгой тонкой ноте тянула Сольмира что-то страшное, варварское, невероятно древнее. Перед Гвэрлум как будто распахнулась тысячелетняя бездна, и оттуда глянули горящие красные глаза прабожеств, тех, которым приносили человеческие жертвы…
Затем пение оборвалось.
Наташа сама не поняла, как это получилось: перед ней и Сольмирой неожиданно оказалась старая женщина. Она была высока ростом, держалась прямо; костлявые загорелые руки обнажены выше локтя. Что-то в облике старухи было «не так». Если бы Наташа получше знала обычаи, то поняла бы с первого взгляда: не так было абсолютно все. Старая женщина была одета как юная, незамужняя девушка. Седые волосы, потускневшие, как будто покрытые пылью долгих прожитых лет, она носила распущенными. Одежда подчеркивала формы ее тела. Приглядевшись, Наташа вдруг с ужасом поняла, что на старухе свадебное платье.
Пожега поглядела на своих гостей, легонько покачивая головой. Сольмира молча склонилась перед ней и вдруг упала ей в ноги. Лежа на земле лицом вниз, она подняла руку и потянула Наташу за подол. Поклонилась и Наташа. Становиться перед бабкой на колени ей не хотелось, однако вспомнились фильмы: положено кланяться учителю и говорить что-то вроде «побей, но выучи».
И Фирсова наклонила гордую голову.
Старуха молчала довольно долго. Наконец раздался ее голос, резкий, сильный:
— Для чего пришли?
— Говори, — прошептала Сольмира. — Твое время!
Гвэрлум чуть подняла лицо, чтобы лучше видеть, какую реакцию вызовут ее слова у старой ведуньи, и произнесла:
— Я хочу научиться целить людей травами…
Старуха откинула голову назад и расхохоталась. Она смеялась громко, хрипло, как старый пират из мультфильма. Только в отличие от мультяшного пирата старуха была жутковатой на самом деле.
И Гвэрлум услышала в ее смехе то, чего не слышала никогда прежде: безусловную, безграничную силу. Эта старая женщина, живущая в лесной глуши, обладала огромной властью над людьми — над живыми точно, а может быть, и над мертвыми. На ролевых играх Гвэрлум доводилось встречаться с «великими магами», вроде Мерлина, но все они играли, более или менее искусно. А Пожега не играла. Она наверняка даже не знала, что бывает такая вещь, как игра. Она была.