Тимофей едва не плясал. Стэнли Кроуфилд смотрел на него кисло. Корабль остановился, чуть покосившись. «Екатерина» села на мель — сомнений не оставалось. Хотя никакой мели здесь быть не могло.
Здесь отродясь не бывало никакой мели. Карты, составленные по описаниям бывалых мореходов, не лгут, не ошибаются…
Но мель была.
В этот момент за бортом раздались тихие голоса.
Тимофей расплылся в мечтательной улыбке и схватил англичанина за руку.
— Крофилд! Ты слушай, слушай… Ты слышишь это?
Кроуфилд тоже услышал и помертвел. Совсем рядом пела женщина. Скоро к ней присоединилась вторая, затем третья… Голоса звучали тихо, слаженно, и казались чем-то совершенно неземным. Как будто это ангелы сошли с небес и теперь убаюкивают усталых моряков сладким пением.
— Этого не может быть… — прошептал англичанин.
На миг ему почудилось, что все они погибли во время шторма, что никакого спора с Бражниковым об островах не было — они попросту не успели осознать собственной смерти, и вот теперь стоят на пороге рая и слушают ангельское пение. Любая душа, даже душа самого закоренелого грешника допускается к созерцанию ада сразу после того, как отделяется от тела. А уж потом, когда над ней совершается малый суд и выносится определение до Страшного Суда, эта самая душа ввергается в ад. И там у нее будет много времени поразмыслить над содеянным во дни земной жизни.
Жуткое дело. Кроуфилд содрогнулся от ужаса. Неужели это свершилось? Так скоро? Боже, подумал он, если это неправда, я принесу покаяние… В голове мелькнули какие-то лишние локти материи, проданные за неправедные деньги, пьяный дурак, вроде бы убитый Кроуфилдом в драке по молодости лет (кстати, был ли дурак убит или только покалечен — осталось для Кроуфилда невыясненным), несколько женщин… В общем, накопилось грешков. А если ему жить теперь с этой мерзостью до скончания вечности? О, нет! Кроуфилд даже застонал сквозь зубы.
Но тут пение зазвучало громче, и все дурные мысли как будто смыло высоченным водным валом. Какая вечность? Какие грехи? Какая скорбь? В женских голосах звучало обещание долгой, радостной жизни. В этих звуках как будто тек густой золотистый мед, звенели колокольчики, плескало тихой волной…
Судовладелец и его «пилот» быстро выбрались на палубу.
«Екатерина» стояла, чуть накренившись, на мели, возле небольшого скалистого острова, покрытого лесом. Однако на вершине одного из холмов, между деревьями, виднелись высокие золотые купола — там имелись какие-то строения. А за бортом, в прозрачной зеленой воде, одетые солнечным светом, плавали обнаженные женщины. Кроуфилд ошеломленно смотрел на их полные высокие груди, на круглые, белые плечи, на пышные, пшеничного цвета волосы… Женщины пели. Их голоса далеко разлетались над морем.