— Ты видел? — снова спросил Эльвэнильдо.
— Да, — сказал Лавр. — Я видел, как снимали икону и видел его в гробу. Это случилось совсем недавно…
Оба замолчали, взволнованные удивительной историей. Эльвэнильдо опять показалось, что он находится посреди увлекательнейшей ролевой игры, где происходит то редкое, но столь желанное явление, которое называется полным погружением в предлагаемые обстоятельства.
И вдруг страшный женский крик разорвал тишину.
Харузин побледнел и застыл на месте. Лаврентий медленно закрыл лицо руками.
— Что это? — прошептал Сергей. — Что случилось?
Он вскочил и закричал в голос:
— Гвэрлум! Наташа!
Оба бросились бежать в светелку, где находился боярин.
* * *
Наташа вошла к раненому боярину с питьем, стараясь не идти, а «плыть», точно лебедь по глади вод. Ее не оставляло чувство, что она находится на пороге самого важного события своей жизни. Что она принесла столько жертв ради одного-единственного преимущества: получить возможность брать умирающего человека за руку и уводить его от смерти, уверенно и спокойно.
Андрей Палицкий действительно шел на поправку. Дышал ровнее и, хоть был еще бледен, испарина не покрывала больше его лицо. Он не спал — лежал в полузабытьи и мутно глядел в потолок. Авдейка дремал рядом на лавке, как пес, одним глазом постоянно послеживая за хозяином.
Наташа приблизилась, склонилась над Андреем.
— Я тебе питье принесла, — тихо проговорила она.
Тотчас оба Авдейкиных глаза открылись, слуга сел на лавке, спустил ноги на пол, на Наташу уставился. Заморгал хмуро. Гвэрлум вызывала у Авдейки почему-то подозрения. Может быть, ревновал ее слуга, а может, чувствовал что-то.
Боярин шевельнулся. Разлепил воспаленные губы, шепнул:
— Спасибо…
Наташу захлестнула горячая волна. Сейчас!.. Какое же спасибо скажет он ей, когда живительная сила разбежится по его жилам и позволит ощутить себя полностью исцеленным!
— Пей, — повторила она.
Андрей чуть приподнялся — Гвэрлум помогла, поддерживая подушки, — и с жадностью приник к чаше. Одним махом выпил, откинулся на спину…
И тут губы его посинели, в углах рта выступила пена, глаза начали вылезать из орбит. Удушье схватило раненого костлявой рукой и стиснуло шею так, что он не мог выдохнуть.
Наташа помертвела. Чуть отступила на шаг, схватилась ладонями за горло, чтобы не завизжать. Еще билась в сердце безумная надежда — это болезнь борется, не хочет отступать перед благими чарами… Еще метались странные, спутанные мысли, точно потревоженные летучие мыши на заброшенном чердаке: вдруг таково обычное действие сильного зелья…