А теперь она и сама скалила зубы — в общем-то, без особого повода. Но зато понимала — почему.
Потому что она жива. Потому что ее распирает от радости.
И эта радость вырывается на волю совершенно варварским способом, то есть — «смехом без причины».
— Ух, как хорошо! — воскликнула наконец Наташа и вытерла лицо ладонью. — Только есть ужасно хочется!
— Ничего, девка, — утешительно молвил Неделька, тоже успокаиваясь после приступа безудержного хохота. — Были бы у нас припасы — все бы размокли.
И оба снова засмеялись.
* * *
Идти пришлось всю ночь. Устроиться на ночлег было немыслимо — весь лес промок и стоял почти по колено залитый водой. Возле стволов деревьев и в ямках еще сохранялись льдинки и снежные сугробики. Они медленно таяли, оставляя после себя холоднющие лужи.
Листья и ветки, сорванные бурей с деревьев, валялись повсюду и цеплялись за ноги, точно раскрытые капканы. То и дело приходилось перелезать через упавшие деревья. Одно действительно было богатырским, и молния расколола его почти пополам. От ствола, еще недавно живого и полного соков, остро пахло свежей древесиной. Запах был таким мощным, что Наташа даже задохнулась.
Ливень умыл обоих путников, хотя бы на время притупив неприятные «ароматы», и Гвэрлум воспряла духом.
И вдруг ей вспомнился Андрей. Как он лежал на лавке и глядел на нее укоризненными мертвыми глазами.
От острой боли она даже застонала сквозь зубы. Как она сможет жить с такими воспоминаниями! Рано или поздно раскаяние убьет ее.
И ей стало невыразимо стыдно оттого, что она радуется прошедшей буре и тому, что продолжает идти вперед, наперекор стихиям, — а князь Андрей уже начал истлевать в земле.
И еще она сделала одно открытие. Оказывается, она, Гвэрлум, совершенно не верит в бессмертие души. Ну не может поверить — и все! Может быть, у нее органа такого в организме нет, которым человек верит… Неприятно. Как будто она ущербная какая-то.
А если душа на самом деле бессмертна (от этого предположения Гвэрлум едва не упала, так закружилась у нее вдруг голова), то Андрей не умер. Смотрит на нее с небес, покачивает головой. Может быть, даже сочувствует. Он ведь теперь все знает… Знает, почему она это сделала, знает, что она ради него пошла на большие жертвы. Да, Андрей теперь точно знает, что Гвэрлум пыталась спасти его.
— Неделька, — окликнула старика Наташа.
Оба остановились. В лесу теперь было очень тихо. Только слышно было, как потрескивают где-то сучья да тяжелые капли воды срываются с листьев и падают на сырую землю.
— Что тебе? — спросил старый скоморох неприветливо. Ему не понравилось, что они стоят. Нужно идти, не то замерзнут оба, а хуже нет простуды в долгой дороге.