Настя налила гостье чай, а Лола принесла с кухни чистые тарелки. Тратить энергию на магию девушки опасались. Слишком много ее ушло на драку с сиренами.
— Скажите, из-за сегодняшнего происшествия нам запретят проходить практику? — нервно кусая губы, спросила Электра.
— Конечно, нет! — Сафо едва не поперхнулась. — Если при каждой передряге музы будут отсиживаться в безопасном укрытии — земля лишится смертных творцов. Чтобы отстранить ученицу от практики, нужны более серьезные причины.
— Фу-ух!.. — облегченно выдохнула Электра. И утерла лоб ладонью. — Не хочу, чтобы сирены забрали у меня шанс получить патент на вдохновление. Осталось только получить отклик смертного.
Сафо обвела взглядом учениц, приподняла чашку и произнесла тост:
— За будущих муз! Способных и непобедимых. И пусть никакие препятствия не заставят вас сдаться.
Девушки поддержали наставницу. Все, кроме Энн. Та снова ушла в себя, позабыв об окружающих и новой реальности. Так было всегда, когда она вспоминала о бывшем парне.
От Сафо не укрылось подавленное состояние ученицы.
— Что с Энн? — спросила она у других девушек. — Неужели так расстроилась после встречи с сиренами?
— Нет, она никак не может позабыть прошлое, — поведала наставнице Настя. — Но ее приступы меланхолии становятся все короче, и мы надеемся, что вскоре пройдут вовсе. Энн сильная, она справится.
— Надеюсь, — кивнула наставница. — От вашего успеха зависит и мой. Проект не должен провалиться. Смертные могут стать музами, я верю в это всем сердцем.
Убежденность Сафо передалась и ученицам. Девушкам даже удалось растормошить Энн и заставить ее поесть. Утром им предстояло вновь отправиться на землю. И кто знает, что ждет их там: успех, новое сражение или крах всех надежд?..
Ответа не знали ни люди, ни боги.
В мастерской художника было пусто, как в брюхе бездомной собаки. Давно здесь не появлялось вдохновение. Мольберт с чистым холстом задвинут в угол, палитры и стаканы с кистями пылятся без дела.
Сквозь распахнутое окно проникал солнечный свет и чертил загадочные узоры на лице смертного творца. Он лежал на застеленном белым покрывалом узком ложе и упорно таращился в потолок, словно желая отыскать там ответы на вопросы о сути бытия. Рядом, на тумбочке, лежал недоеденный бутерброд и издавала мерзкий запах початая бутылка дешевого вина.
Музы появились спустя минуту, но остались невидимы.
— Бедолага, — произнесла Настя, склонившись над художником. — Он так мучается, так страдает.
— Ты чувствуешь его? — спросила Сафо. — Можешь ему помочь?
Настя покружила вокруг постели, осмотрела смертного. Пожилой мужчина, не утративший с годами былой привлекательности: густые с сединой волосы, яркие голубые глаза, волевой подбородок. И руки — руки настоящего творца!