Всё это случилось, когда Бао был молод.
После убийства Куна он какое-то время был совсем плох. Он присутствовал на похоронах и не проронил ни слезинки; он думал, что выше всего этого, что он реалист, что главное – общее дело и оно будет продолжаться. Он был равнодушен к своему горю и чувствовал себя так, будто ему всё равно. Это казалось странным, но так уж оно было. Всё казалось не совсем реальным, это не могло быть реальным. Он смирился.
Бао зарылся в книги и постоянно читал. Он поступил в Пекинский колледж, изучал историю и политологию, позже занимал дипломатические посты в новом правительстве, сначала в Японии, затем в Инчжоу, в Нсаре, в Бирме. Новая китайская программа развивалась, но очень, очень медленно. Дела начинали налаживаться, но не так быстро, как хотелось бы. Что-то менялось, что-то оставалось прежним. Продолжались войны, коррупция заразила новые институты, за всё приходилось бороться. Это занимало больше времени, чем кто-либо ожидал, но каждые несколько лет всё как-то изменилось. Пульс долгой истории бился гораздо медленнее, чем время отдельного человека.
Однажды, несколько лет спустя, он познакомился в Пекине с женщиной по имени Пань Сычунь, дипломаткой из Инчжоу, работавшей в посольстве Пекина. Им было поручено совместно работать с Дахайской лигой, ассоциацией государств, окружающих Великий океан, и в рамках этого проекта правительства обеих стран отправили их на конференцию на Гавайи, в центр Дахая. Там, на пляжах Большого острова, они много времени проводили вместе и вернулись в Пекин уже парой. Её предками были китайцы и японцы, а прадеды жили в Инчжоу, в Фанчжане и долине за ним. Когда работа Пань Сычунь в Пекине закончилась и она вернулась домой, Бао договорился о переводе в китайское посольство в Фанчжане и пролетел через Дахай, к живописному зелёному побережью и золотым холмам Инчжоу.
Там они с Пань Сычунь поженились и прожили двадцать лет, воспитывая двоих детей, сына Чжао и дочь Аньцзы. Пань Сычунь взяла на себя управление одним из министерств при правительстве Инчжоу и по долгу службы довольно часто ездила на Длинный остров, в город Кито и страны Дахайского рубежа. Бао оставался дома, работал в китайском посольстве, воспитывал детей, писал и преподавал историю в городском колледже. В Фанчжане, самом красивом и ярком из городов, он хорошо жил, и иногда ему казалось, что его юность в революционном Китае была чем-то вроде красочного сна, который он видел давным-давно. Иногда его посещали учёные, и тогда он вспоминал о тех годах, а раз или два даже писал о них; но всё это было очень далеко.