И Бао путешествовал, говорил, писал и снова путешествовал. Большую часть своей профессиональной жизни он проработал в Агентстве лиги по борьбе за гармонию с природой, в течение нескольких лет пытаясь координировать усилия Старого и Нового Света, чтобы сохранить жизнь некоторым видам крупных млекопитающих: многие вымирали, и без какой-либо помощи со стороны человечество потеряло бы большинство из них в ходе антропогенного вымирания, которое могло бы потягаться даже с глобальными катастрофами, о которых сейчас узнают по ископаемым окаменелостям.
Он возвращался из дипломатических миссий в Пинькайинг после путешествий на больших новых аэростатах, представлявших собой комбинацию дирижабля и флаера, автолёта и катамарана, которые могли перемещаться по воде или по воздуху – в зависимости от погодных условий и грузов. Он смотрел на мир из окна своей квартиры и видел человеческие взаимоотношения с природой в каллиграфических росчерках водяных такси, в шлейфах аэростатов, в огромных каньонах, образованных городскими небоскрёбами. Это был его мир, и он менялся с каждым годом; и когда Бао приезжал в Пекин и хотел вспомнить юность, или ездил в Куинану в Аочжоу навестить сына Чжао и его семью, или вспоминал Пань Сычунь – даже когда однажды он приехал в Фанчжан, где они тогда жили, – они едва всплывали в его памяти. Точнее, он помнил многое из того, что случалось, но само чувство к этим вещам исчезло, выщелочилось по прошествии лет. Словно они случались с кем-то другим. Словно они случились в прежних жизнях.
Кто-то из офиса лиги предложил пригласить в Пинькайинг самого Чжу Исао, чтобы он прочёл серию лекций сотрудникам и просто всем желающим. Бао был удивлён, когда увидел это объявление; он-то предполагал, что за эти годы Чжу точно умер – так давно они все вместе меняли Китай, а ведь Чжу уже тогда был дряхлым стариком. Юношеская оплошность со стороны Бао; он узнал, что сейчас Чжу около девяноста лет, значит в то время ему было всего около семидесяти. Бао не смог сдержать смеха над таким просчётом, столь характерным для молодых. С большим нетерпением он записался на курс.
Чжу Исао оказался энергичным седовласым старцем, невысоким, но и не усохшим за все эти годы, с живым любопытством, горящим в глазах. Он пожал Бао руку, когда тот подошёл к нему перед вступительной лекцией, и улыбнулся слабо, но дружелюбно.
– Я тебя помню, – сказал он. – Ты был одним из офицеров Куна Цзяньго, не так ли?
И Бао крепко стиснул его ладонь, склонив голову в знак согласия. Он сел, чувствуя тепло. Старик по сей день ходил, слегка прихрамывая после того страшного дня. Но он был рад видеть Бао.